Сибирские огни №3

месте, упершись глазами в одну точку, и было жутким молча

ние ее...

Муж этой женщины ме был бойцом и не был партизаном, он

не был даже колхозным активистом — все его звали Сергейкой

Коростеневым, и он состоял членом колхозной бригады, работая

в ней так, как и все. Когда пришли немцы, и колхоз -был разграб

лен, а на селе доставили старосту, Коростенев проронил будто бы

некое слово против старосты, взявшего без согласия общества

племенною колхозного быка. И слово-то было негромкое, не то

что раньше на собраниях, а робкое, как бы оказанное в кулак, но

я такое слово было тотчас взято на учет и староста крепко его

запомнил. В соседнем лесу в то время обнаружились бесхозяйствен

ные лошади, должно быть, бежавшие из немецких обозов. Кол

хозники пошли их ловить и с ними Коростенев забратал одну пе

ганку, но вести ее домой побоялся и здесь же

лесу оставил ее

у бывшего лесника, своего кума...

— Врешь, сукин сын! — сказал тогда староста Коростеневу.—;

Ты партизанам, небось, коня отвел! Я тебя выведу на чистую

.воду.

Третьего дня староста ездил в район в немецкую комендатуру,

оттуда примчались немцы на пяти машинах и iBcex женщин и муж

чин деревни согнали на бывший колхозный двор. Пошла туда и

Коростенева со своим Сергейкой.

На дворе стоял в Строю отряд автоматчиков и еще другой не

большой отряд с блестящими флейтами, дудками и длинными губ

ными гармониками, свистульками и связками легких бубенцов.

И здесь же волчком крутился староста — одним он совал в руки

лопаты, другим ломы или топоры. И колхозники строили под его

руководством неизвестного назначения сооружение, похожее на

букву «П». Зачем такая постройка — они не знали, да и знать не

хотели и работали только’ под угрозой автоматов.

Коростенева староста заставил здесь же развести костер. Коро

стенев подчинился тем более охотно,-что холод всегда его перво

го избирал своей жертвой в наказанье за худую одежонку. Костер

получился жаркий, запас топлива большой, и Коростенев шуровал

около него очень спокойно и при этом потягивал свою самодель

ную трубку, даже и не замечая, что другие колхозники почему-то

шарахаются от него, будто проступила на

hqmi

проказа.

— Сергей, уйдем: бога ради! Уйдем отсюда! — встревожилась

его жена и потянула было мужа прочь от костра. — Уйдем,

милый!..

Впервые за это тяжелое лето она назвала его таким ласковым

словом, и он, отвыкший от ласки, ответил ей грубостью, более

подходившей, по его мнению, к их неуютной жизни. Коростенев

оттолкнул женщину и еще старательнее стал шуровать у костра,