26 / 126
дня, а в это время другая колонна, перевалив железнодорожное
полотно, медленно уходила в степь, отуманенную поземкой.
Улицы поселка были забиты немецкими грузовиками и пехо
той. Нечего было и думать бежать оттуда... И вдруг резкое и су
хое бубуканье тяжелых пулеметов и удары громовых взрывов по
крыли низкое гудение немецких моторов... Сперва мы не поняли,
в чем дело. Немцы что-то закричали, забегали, бросились в ка-
Лавы, в щели... Нас бросили.
— Воздух! — крикнул тут кто-то из наших.
Да, воздух... Налет нашей авиации, короткая, но энергичная
бомбежка...
Так вот оно, как немец паникует!.. Отличная, веселая картина,
представление, какого в театре не увидишь! Мой приятель не дал
мнё этим зрелищем) полюбоваться. Он увлек меня в поле, за на
сыпь, в гряду низкорослых березок — к свободе. Уже вечерело.
Дула поземка. Вновь отвоеванная свобода морозно и жарко ды
шала нам в лица. 11 декабря задержали нас немцы, 13 мы ушли
от них с помощью советских летчиков, конечно, и не подозревав
ших о таком итоге своей бомбежки.
Весь остаток дня и вечер полями и оврагами шли мы к восто
ку. Ночь коротали .в омете соломы, а рано- утром вновь вошли в
лес, густой, матерый...
Деревни вокруг все горели. Тяжелые громады дыма, бурными:
тучами закрыли небо. Переливался грохот далекой канонады, но
где-то совсем близко вспыхивала сухая дробь пулеметов.
Мы шли к фронту и фронт шел к нам навстречу в своем гроз
ном величии. Движущуюся линию фронта мы пересекли лесом:
Нас вел местный человек по фамилии Суворов. Ему хорошо- была;
известна здесь каждая тропинка.
Утром 15 декабря мы сидели на краю густого осинника, глубо
ко зарывшись в сугробе.
По
дороге, метрах в двухстах от нас,/
двигались какие-то воинские части. Немцы ли, наши ли — мешала
разглядеть поземка. Мы замерзали в своей «смоленской одежон
ке», но не решались покинуть снежного увала. Потом дорога опу
стела. Мы хотели итти дальше, как вдруг звонкое цоканье подков
опять всколыхнуло' тишину морозного леса. Небольшой отряд)
всадников рысил мимо нас, направляясь на запад.
Этих не признать было трудно! Лохматые лошади, посадка;
всадников, что-то неуловимо знакомое и родное...
— Наши! — не своим голосом завопил Ваня, и бомбой выле-,
тел из снежной ямы. Следом и я выскочил наружу.
Всадники остановились. Из всех сил, по колено в снегу, бежа
ли мы к ним так быстро, как только могли нести ноги. Мы бежа-f
ли, и за нами все еще гнались призраки проклятой фашистской
гопи...
—■Наши... Наши... Товарищи! — повторяли мы взапуски, гром