119 / 126
ле. спустя шестьдесят лет, не только написал по памяти для альманаха
«Уральский соиременщик» о «Горной 'разведке в старое время» (первой своей
уральской практике) и о том, «Как образовались сокровища Урала», но и за
сел, наконец, за точное описание своих путешествий по Туркмении. Не ийея
под рукой даже клочка бумаги из дневников прошлого, он успел уже написать
около 10 печатных листов. Попробуем заглянуть ему через плечо в эти завет
ные листы, ещё нигде не напечатанные. Владимир Афанасьевич пишет пх по
вечерам, они для него лёгкая и развлекательная работа, не требующая особо
го напряжения. Пишет он, как всегда, прямо начисто, чаще карандашом, мо
лодым, необычайно разборчивым, ясным и сжатым почерком, требуя от своей
руки, чтоб она несла на бумагу только сформировавшуюся, опробованную, про-
енную в мозгу фразу. Когда, в редких случаях, рука 'позволит себе пе.
щать мысль или придёт на ум более счастливое “выраженье, и Обручев за-
"чет поправить написанное,
он Hte
зачёркивает нагрешившее слово, не остав
ляет 'его на бумаге, а попросту, крепко стирает мягкой резинкой, непременным
производственным инструментом его рабочего места (наряду с круглой старой
чернильницей, когда он пишет чернилами) —- и на его месте пишет новое. В
ровных и чистых строках «Туркменских записок», льющихся так легко на бу
магу, попадаются знакомые названья, сразу возбуждающие -интерес.' Если вы
прочитали замечательное путешествие Обручева в Китай и Центральную Азию,
изданное Академией Наук в 1940 году, вам наверное запомнились часто упо
минаемые растения, виданные им в пути, — «ирис», «чий». И рис— это знако
мо, а вот что тако^е чий? Как он растет? Какой от него 'толк? Обручев нигде
в книге не дал подробного объяснения, и чий остался в вашем воображении
недоверщеяным, недорассказанным. А тут, неожиданно, первое, что попадается
вам
в
р у к о п и с и ,
— это долгожданное знакомство с таинственным чнем. И какое
исчерпывающее!
Чий «злак, (растущий отдельными большими пучками пли снопами в рост
человека или даже всадника из очень твёрдых стеблей с метёлками цветов.
Чий мы уже встречали коУ-где в Киргизской степи, а в Центральной Азии
оно очень обыкновенное растение и приносит пользу, хотя не в виде корма,
так как его жёсткие, как проволока, стебли даже верблюды не едят, а только
обгрызают молодые метёлки. Из этих стеблей кочевники плетут циновки для
стенок и пола юрт, а в зарослях чия мелкий скот укрывается от зимних
метелей».
1
1
(
Шестьдесят лет пролежало в памяти учёного это ясное и точное знание,
чтоб лечь ^иа бумагу в часы досуга на Урале, в ретроспективной работе,
создаваемой без единого пособия или источника, кроме собственной памяти!
Вернувшись нз Туркменского путешествия. Обручев принимает место штат
ного геолога Иркутского горного управления. Эти годы связаны у него с прак
тическими разведками угля на Owe, 'слюды на реке Слюдянка, ляпнсМлазурн на
реке М. Быстрой и. главное, золота в Олекминско-Витимском золотоносном
в тоне. По золоту Обручев становится классиком, — крупнейшим спенналн-
Темьб которого десятин лет приглашали и приглашают для консультирования
скотт; имеющиеся у нас месторождения золота и который немало поработай
над изучением и указанием новых золотоносных районов.
В иркутский период жизни Обручеву удалось, наконец, осуществить свою
мечту — побывать в Китае. Он поехал туда как геолог экспедиции Г. Н. По
танина, на 2 года, основательно подготовившись к поездке и тщательно сна
рядив ее. Выехал из Иркутска в 1892 году в Кяхту, а из Кяхты через Ургу
и Калган в Пекин, в провинции Северного Китая, по хребту Цзин-лян-шачь,
дважды по горной^ системе Наиь-шаня, по реке Эцзин'-гол в центр Монголии,
оттуда до Жёлтой реки, через Ордос, Хамийскую пустыню, вдоль подножья
В. ТянЦ-Нианя в Кульджу, куда он и добрался в октябре 1894 года. Маршрут
пыл выбран так, чтобы не повторять не только поездки Потанина, но и
п у т и
Рихтгофена, а ксследэвать наименее описанные
области
Китая. Путешество