115 / 126
дыхзнное тело командира, положил его на землю, взял
т
бледно*'.:
холодеющей руки клинок, обрезал ремень маузера и с хода вско
чил в седло, перекидывая через голову осиротевшего коня под
хваченный повод.
Белогвардейцы опомнились, когда три всадника уже опускались
в балку. Кругом засвистели пули, но на этот раз они уже никоге,
не задели.
— Сыта смерть! — сказал Варыпаев, — нас не трогает.
Казаков его понял.
— Не каждый день смерти такие люди достаются, — ответил;
он сурово.
Навстречу им из-за рощи, переходя на рысь, двигался первый;
эскадрой. Варыпаев остановил его движением руки.
— Возьми коня, — сказал он Алексашке. — Возьми...
Но вдруг потянул обратно повод, который было хотел передать,
коноводу. Алексашка смотрел на него, как смотрят слепые. В его
глазах было такое, что больше и страшнее самой лютой смерти.
— Убили? — спросил он.
Варыпаев молча кивнул головой. Все поняли, что сейчас атака
не удастся. Эскадрон медленно под пулями повернул и скрылся к
лощине за рощей. Коноводы развели коней по местам, перепол
зая, бойцы 'возвратились в окопы. В одном из них собрались лю
ди, наиболее близко знавшие Дундича. Здесь сидели Варыпаев.
Казаков, Алексашка, который так и не выпустил из рук повода
дундичева коня. Конь лег за ним на дно окопа, Алексашка сидел,
крутя в руках конец чумбура.
Все молчали. Только Алексашка что-то бормотал про себя. Вот
он поднялся, обошел кругом коня, зачем-то осмотрел кобуры
е
седле и остановился, равнодушно поглядывая поверх окопа.
Пули свистели часто, земля дымилась под их дробными, жаля
щими ударами.
— Ложись, убьют! —- сказали ему. Но Алексашка не слышал.
Он шатаясь, подошел к коню, выпрямился еще больше и взялся»
рукой за луку.
— Куда, скаженый? — сказал Варыпаев, с силой отрывая
его руку и отталкивая.
•
— Позвольте, родимые, — сказал Алексашка, — позвольте мне:
смерть принять...
Он упал на колени перед бойцами.
Хмуро, отворачиваясь, стараясь не глядеть на него, ‘красноар
мейцы молчали.
Варыпаев подошел к нему и осторожно тронул вздрагивающие-
от рыданий алексашкины плечи.
/
— Не убивайся, товарищ мой! — сказал он. — Не убивайся
понапрасну, не вернешь его. Не плачь. У меня брата убили, я
т
■
.
ill.