39 / 126
— Русь, свиазь, сдавайся! Ми сберегайт твой жизнь, давайт
филе гельд, много деньги...
Они могли легко убить меня: забросать гранатами, сжечь, но
им был нужен «язык». Связиста они хотели взять живым-
Долго уговаривал меня немец сдаться, долго обещал мне
всякие «блага», но я молчал.
Что же я ему отвечу? Нечего.
Рядом оо мной лежали поставленные на предохранительный
взвод гранаты. Телефонный аппарат я сломал, свой комеомольвкий
билет зарыл в землю. Теперь, перед тем, как умереть, мне хотелось
заманить в блиндаж еще хотя бы одного немца, а потом вместе
с ним взлететь на воздух.
2
Им., наверное, надоело «меня уговаривать: я услышал громкий,
злобный окрик:
— Виходить! Свольчь!
Тогда я одну за другой бросил все три гранаты.
Взрыв. Второй. Ноги обожгло сотнями раскаленных кусочков
.металла, они стали влажными и горячими.
Потом взмет-
нулось пламя, по голове ударило чем-то тяжелым, в глазах за
вертелись круги красные, желтые, зеленые... и наступила черная,
беспросветная ночь...
3
*
Я пришел в себя, когда солнце пряталось за верхушки берез,
Я не верил сам себе: я щупал себя за нос, за щеки, двигал
руками — я был жив! Да, жив! У входа в блиндаж вниз лицом
лежали два немца с развороченными головами.
На соломе— темнокрасная лужа крови. В луже — мои ноги,
вернее, остатки ног. Правая разбита на три части: раздроблен ко
ленный-сустав, раздроблены берцовые кости, отбита ступня, ря
дом --кусок икройожной мышцы. Он висел на сухожилии. Левой
ступни нет, а нога вся усеяна осколками. Нестерпимо болит пра
вый бок: его чем-то жжет.
Вот так, в полуразрушенном блиндаже, на сырой соломе, о раз битыми, ненеревязавнымм ногами я лежал двенадцать суток.
Кругом были немцы. Шум боя, удаляясь, постепенно затихал,
вместе с ним исчезала и надежда на спасение. Я не имел воз
можности двигаться и лежал в грязи и испражнениях. По ночам
3*
N.
36