Шамов В. Новосибирские сказки. 2001

Угодил однажды Колька, за барыш­ ней увязавшись, в Закаменку. Эко люди раньше просто, точно и верно рассуж­ дали: те, что за Ельцовкой жили — за- ельцовскими обзывались, а те, кто за Каменкой, — закаменскими. Вот и на­ поролся Колька на парней, что за свои­ ми девчатами бдительно досматривали, да чужаков в свой аул не пускали, на­ силу ноги унес. Однако, когда до «сухарки» добрал­ ся, дух перевел, одежду оправил, а ког­ да дружков, рассевшихся на бревныш­ ках, приметил и вовсе головенку вверх задрал, шелкову кисточку, которыми ку­ шаки оканчивались, на палец намотал и подошел к ним, кисточкой поигры­ вая, сапожками поскрипывая. К разговору прислушался, а когда тот про честь сухарскую зашел, и сам в него встрял. «Эх-ма, совсем мы волю дали чужакам, вона закаменские что удума­ ли: мы над козырьком две плетеные те­ семочки носим, а они — три, лишь бы нас переплюнуть». «Ух, наглецы», - молвил кто-то. А Колька масла в огонь: «Да еще и наших бьют». «Как бьют? Кого это?» — возмутился народ на бревнах. Колька понял, что хватил лишку, но, не моргнув глазом, выкрутился: «Да так, слыхивал, не всяк ведь признается». «И то», — согласились хлопцы. А Колька подначивает: «А может быть, мы им по две сопли-то с фуражек пооторвем, пущай с одной ходят». Поддержали его щеголи сухарские: «Айда на базарную площадь!» Так с тех пор и повелось: сухарские встретят закаменских — поколотят да по две тесемки оторвут, закаменские чужих приметят — тоже кулаки в ход идут. Вот он, щегольский форс, каким боком вышел, до сих пор вкривь торчит.