Сибирские Огни № 9, 2021

4 АНАТОЛИЙ ЗЯБРЕВ ВОРОН НА СНЕГУ вая льдина, это был страх за детей, за жену, за все, что с ним теперь будет, безлошадным, в который раз обобранным. Из души утекали остатки воли, а из обмякшего тела — остатки тепла. Не знал он, какие испытания ждут его вон за тем своротом, за тем вон лесом, не ведал, что за люди вокруг, однако понимание, такое же холодное и прозрачное, как кусок льда, вызревало в нем: да, да, назад ему уже не вернуться, а если и вернется, то не Алешкой Зыбриным, а кем-то другим, смятым, до скулежа потоптанным, как изнасилованная девка. Алешкина надежда состояла в том, чтобы изловчиться и уйти до- мой вместе с лошадью. Никак, никак не мог он вернуться в свой кре- стьянский двор без лошади. Проехали сворот на Колывань, развиднелось. Когда проезжали, Алешка даже дернулся к вожже, чтобы потянуть влево. Но солдат предостерег: сиди, иначе ухлопают офицеры. В Колывани, конечно, уже давно никого не осталось из родни, только могилки отца да матери. День, ночь и еще день отряд был в пути. Офицеры для острастки и поддержания в себе бодрого духа стреляли во взлетающих придо- рожных птиц. Как на киргизском стойбище от овец и верблюдов, так в Юрге на железном многопутье оказалось тесно от паровозов, вагонов, подвод. Паровозы отчего-то лежали на боку — на рельсах и под насыпью, в снегу. Через проломы в вагонах вываливались кули с мукой, разные ящики, банки. Объяснили, что это ночные действия красных парти- зан. А поезда продолжали прибывать, и сделалось от выдохов про- тяжно гудящих паровозов в воздухе туманно, а на деревьях льдисто. Служить стал Алешка ездовым при хозроте. У генерала ли Пе- пеляева или еще у кого — он не ведал. Генералы к нему, надо сказать, в конюшню не входили. Да и конюшня была только в первую неделю, пока в Юрге хозрота дислоцировалась, — холодный, наполовину со- жженный, обугленный пристанционный пакгауз. В остальное же вре- мя, ввиду меняющихся дислокаций, ездовые устраивали себе и лоша- дям укрытия из жердяных щитов и снега где-нибудь в глубокой лесной балке... К весне, ударившей по лесам звонким светом, судьба-судьбинуш- ка привела, притолкала Алешку опять же в тот (в тот же!) острожный поселок, в те угольные копи, окруженные гиблыми болотинами-зыбу- нами, откуда он когда-то, давно-давно, лет триста иль пятьсот назад, бежал... Бежал да так вот и... не убежал. Нет, то было не триста лет, а совсем, совсем недавно. Вон и те кривые, усыхающие на болотине три соснушки с обдер- ганными вершинками — на весну они никак не отзывались. Вон и главная над всеми листвяжина при всходе на бугор, кора у нее черная, в наплывах, в шишках и бороздах, как бы сохой вспа-