Сибирские огни, 2008, № 6

АНАТОЛИЙ СОКОЛОВ 'j&tit, «КОГДА НАЕДИНЕ С САМИМ СОБОЙ...» Бесы, притворившись рыбоптицами, атакуют их со всех сторон. Рад в России человечьей убыли дух, свободный от моральных пут. Память о Рублеве, Глинке, Врубеле выкорчуют бесы и сожгут. Электрички воют как валькирии, объезжая стороной тот дом, Где грешно мечтать о перемирии между сатаною и Христом... Где давно не тешатся рассказами, как почетно гибнуть за металл, Окнами уставясь лупоглазыми на осенне-зимний карнавал... Пусть стремятся к славе бесы поверху, просчитав и взвесив каждый шаг, Все равно у них не хватит пороху, чтобы жизнь истратить просто так, Чтоб всего себя отдать за Родину, не за лес и речку — за мечту, Присягнув не Зевсу или Одину, а как люди русские— Христу... Не спастись художнику от хаоса, если платит совестью— за страх... Ветви тополей, как перья страуса, обрывает ветер в Снегирях". Кисти по холсту полет и трение, краски, словно бархат и сафьян... Гений — это Господа творение, а не отпрыск грязных обезьян! Но царю природы совесть по фигу, а тем паче — истина и честь. Нет среди людей готовых к подвигу, недоступна им благая весть. Если жертвы Энгельса и Дарвина в живописи нынче правят бал, Колесом прогресса жизнь раздавлена, и весенний цвет ее завял. Бесполезно ждать расцвета творчества, если будет властвовать Швыдкой, Тело от беспомощности корчится, дух убит безвыходной тоской. Пахнет ночь вином и чебуреками, на задворках лают три Муму, Пушкина любить в России некому, он здесь не известен никому. Никому не нужен больше Меньшиков: ни Сергей (ни даже Даниил), „Трудятся художники без сменщиков, и холсты творят— не для горилл. Будь художник мирозданья шкипером, доживи хотя бы лет до ста, Чтоб цвели под монотонным шифером истина, добро и красота. Как постичь безумную чувствительность, с помощью какого волшебства Сны преображаются в действительность, люди— в тени, вещи — в божества? Как сутулой жизнью искореженный, дух, как только Бог укажет срок, Чудные создания Сережины исправляют вдоль и поперек? Ненавижу больше перца оперу и на вернисаж иду, как в суд, Где Данила рыб пускает по миру, и они по воле волн плывут. И Сергей спустил произведение, где явившись в профиль, не анфас, Нежный персонаж без объяснения от и до меня всего потряс. Спрятаны под веками тяжелыми от вниманья сплетниц и сорок Очи чудной девушки, как желуди, ищут сердце, где пустить росток. Что ж пустили корни и украсили интерьер у буржуазных масс, Где они, как яблоки на ясене, производят в душах диссонанс. Кажутся они такими безднами, лишь посмотришь в них— и воли нет... И от них стихами бесполезными защитить не смог себя поэт. Но шедевры гения без алиби облетят как жухлая листва, Всплывшая весной наружу в наледи, чтобы скрасить скуку естества. * * * Отупев от безумных попоек И зеницы от страха закрыв, Полетела душа, словно «боинг», Из татарской Москвы в Тель-Авив. 78 Микрорайон в Новосибирске, где находится мастерская С. Меньшикова.