Сибирские огни, 2008, № 6

ВАСИЛИЙ СТРАДЫМОВ ЙШ?) КАЗАЧИЙ КРЕСТ — Ты чо его пугашь? Волков бояться — в лес не ходить. Только чтоб мол­ чок. .. Ни гу-гу! — погрозил в воздухе пальцем. Крутые складки вздулись на лысоватом лбу Ивана: — Скажешь тоже. Как в воду камень... Владимир, пряча глаза, оправдывается: — У многих баб в Якутске воротники лисьи... Анька Козыревская, Петькина баба, носит буренный4,— машет рукой. — Да хватит об этом. Помогите свежевать. Редчайшую шкуру бережно сняли чулком, растянули с силой на развилках. — Надо добычу спрыснуть, — подмигивает Лука. — Ты, Иван, домовитый, как бобер. У тебя, верно, осталось?.. — Есть малость, — умиляется Иван и достает с полки тяжелый штоф, резко встряхивает его, доказывая, что в нем осталось содержимое. Поставив на стол, вор­ чит: — Купил в Якутске у Федьки Козыревского. Он тайно гонит вино с Петькой, сыном своим. Но оказался прохвост, вино дюже слабовато. Лицо у Владимира посуровело. «Так и не унимаются поляки», — со злостью подумал он, вспоминая, как по приказу воеводы Зиновьева был направлен в Чечуй- ский острог для борьбы с тайным винокурением и раскрыл там, на окраине уезда, подпольный промысел отца и сына Козыревских. Тогда Федор Козыревский был строго наказан воеводой. А Иван уже приготовил строганину из оленьего мяса, посыпал завитушки со­ лью и перцем, выложил и юколу— вяленую кету. Кстати оказалась и горячая похлеб­ ка, разлитая в деревянные чашки. Ухватистой рукой Лука поднимает оловянную кружку. — Выпьем за Володькину удачу! Чокнулись, выпили до дна и вскоре, шумно заговорив, уже кляли на чем свет стоит бывшего воеводу Зиновьева, который обвинил в заговоре против него не­ скольких достойных казаков, служивших в анадырской стороне уезда. Часто выкри­ кивалось слово «Камчатка». К горячей беседе прислушивался с божнички длиннобородый Илья Громовер­ жец, не спускал с жильцов цепкого пронизывающего взгляда. Лука взглядывает на Голыгина с напряженной пытливостью: — Расскажи, Иван Осипов, с чего в Якутске сыр-бор разгорелся. Я вернулся с Алдана, когда дело уже закончилось. Иван кашлянул в кулак, заговорил степенно: — Случилось это в Касьянов день. Недаром говорят: «Касьян на што взглянет, то и вянет». Собрались мы, казаки, на вечерку у Федора Таркова, хотели душу отвести: вина и пива попить, про жизнь потолковать. Были с нами и Михаил Онтипин, сын боярский5, и Филипп Щербаков, пятидесятник. На Зиновьева у многих зло накипело. Взять хошь меня. Когда я с Пенжинского острожка вернулся, где был приказчиком, он ко мне придрался, будто мною ясак присвоен. Хотел, чтоб поминальных6соболей я ему побольше отдал. В том числе из своих. А соболь-то нам ох как тяжко достается. — Знамо дело, — кивает Лука. — Пируем, значит, мы, а тут черт принес Ушницкого, другого подьячего. Знали мы, что Ушницкий— первый воеводский наушник, не тем будь помянут. Встретили его с холодком, но заставить уйти не решились. А хмель взял свое. Прорвалась обида на воеводу Зиновьева. Филипп Щербаков обвинил воеводу в том, что тот не отправ­ ляет отряд, чтоб отомстить чукчам за убийство Василия Кузнецова, анадырского приказчика, и не думает о походе на Камчатку-реку. Почитай, тридцать лет никто из русских не был на Камчатке... Иван выдохнул большую охапку воздуха, покомкал густую бороду. — Я пытался Филиппа утихомирить, но где там! И самого Ушницкого он на- прямки назвал вором7... С того разу затаил Ушницкий злобу на Щербакова, подал 4 Буренная лисица — бурая: по темно-бурой, голубоватой шерсти — белесоватая ость, в крапинках. 5 Сын боярский — высшее казачье звание, дававшее право на руководящие должности в уезде. 6 Воеводе и подьячим приказной избы доставлялись поминки, то есть подарки в знак внимания, памяти, по случаю церковных праздников, а также именин начальника. 7 В ор —слово двойного значения: и тот, кто крадет, и политический преступник. 6