Сибирские огни, 2008, № 6

дрожит курица, окунутая в холодную воду. Надо оставить в тюрьме память о своем пребывании. Взял заржавленный гвоздь и остервенело нацарапал на бревне стены: «Козыревский П.Ф. 1700 год. Иуня 3 дня». Но за ним что-то долго не идут. Выведывает у караульного: шумиха из-за того, что Отласов с Камчатки прибыл, покорил тамошних иноземцев, пушнины привез преизрядно. От этих слов Козыревский света невзвидел, пена скопилась на губах от ненавис­ ти. О, пся крев, везет же этому выскочке!.. 2 В окна приказной избы задиристо пялится солнце. В судейской комнате сидят трое: воевода Траурнихт, дьяк Романов и пятидесятник Отласов. Дьяк доложил, что Отласов довез в сохранности всю «камчатскую казну», пере­ численную в отписке анадырского приказчика Арсеньева: 330 соболей, 191 красную лисицу, десять лисиц сиводущатых, десять морских бобров, одну соболью парку и несколько лоскутов бобровых. К этому добавилось 42 соболя и 26 красных лисиц, собранных в виде ясака с юкагиров, участников похода. Собольи шкурки «камчатс­ кого привозу» оценены «по якутской цене» в 937 рублев, и вместе с красными лиси­ цами в 1200 рублев. Воевода думал о том, что надобно срочно послать Отласова в Москву, чтобы он мог лично доложить в Сибирском приказе об удачном присоединении богатейшей Камчатской земли. Нежданно-негаданно Анадырский присуд (ведомство) дал боль­ шую прибавку в ясачном сборе. Правительство не может этого не оценить и, воз­ можно, наградит самого воеводу Траурнихта. С довольством слушает он рассказ Отласова о походе в далекую землю. Тот оживлен, в веселом расположении духа, вспыхивают в глазах зеленые искорки. — По Камчатке-реке живут ительмены, — сообщает Отласов. — Ростом неве­ лики, с бородами средними, широкоскулые. Одежду носят соболью, лисью и оле­ нью, а пушат ее собаками. Зимние юрты у них земляные, а летние на столбах, выши­ ной от земли сажен по три, намощены досками и покрыты еловым корьем. Взбира­ ются в летние юрты (балаганы) с помощью лестницы. Жен имеют всяк по своей мочи — по одной, и по две, и по три, и по четыре. А скота никакого у них нет, только одни собаки, величиною со здешних, только мохнатее гораздо— шерсть на них дли­ ною в четверть аршина. А питаются рыбой и зверем. В зиму рыбу сырую кладут в ямы и засыпают землею, а когда она изноет, ее едят... Траурнихт вытер губы длинным ухом напудренного парика. От жары настрое­ ние у него стало портиться. Следует пораньше уйти домой и выпить кружку прохлад­ ного пенистого пива. Он представил, что сам странствует по камчатской земле, где нет пива, и почувствовал, что без него ему, пожалуй, не удалось бы выжить. Руку с перстнем воевода качнул в сторону дьяка Романова: — Сам запиши его «скаску»: толково, по свежей памяти. Дьяк утвердительно кивнул, но добавил с важностью: — Постараюсь, было бы что записывать. — Учти: «скаску» может прочитать сам го-су-тарь! — Траурнихт предостерега­ юще вздернул усы-коротышки. — А вдруг он разгневается: «Что это за тарабарщи­ на?» Надобно, чтоб все было кратко и гладко причесано. Писать о камчадальских женах, собаках и других тварях полагаю неуместным. То же и о гнилой рыбе... — воевода сморщился. От этих замечаний Владимиру стало неуютно, глаза его притухли. Дьяк сказал Владимиру, что «скаска» должна составить всего лишь шесть стра­ ниц. Как отразить в них поход, длившийся два с половиной года? Перед взором Вла­ димира вставали камчатские туманы, зеленые холмы, огнедышащие горы, чадные костры, переправы через каверзные реки, сражения с иноземцами, багровые, с зо­ лотистым оттенком заросли трав осенью... Дьяк обмакнул гусиное перо в китайской туши и записал начало: «208 (1700) году, июня в третий день, явился в Якутцком в приказной избе перед стольником и воеводой Дорофеем Афанасьевичем Траурнихтом да перед дьяком Максимом Романовым якутцкий пятидесятник казачей Володимер Отла­ сов и сказал...» ВАСИЛИЙ СТРАДЫМОВ КАЗАЧИЙ КРЕСТ