Сибирские огни, 2008, № 6

ВАСИЛИЙ СТРАДЫМОВ ЙЙШ КАЗАЧИЙ КРЕСТ этого зависела жизнь камчадалов и летом, и зимой. В местном календаре даже зна­ чился месяц «красной рыбы» («купше»), когда был разгар ловли. Преобладала «юко­ ла», вяленая рыба, она делалась из всех промысловых рыб, но преимущественно из кеты. Приготовлялись также кушанья из икры. Женщины пластали и чистили выловленную рыбу, выделывание кож, шитье из них платья и обуви -—также их занятие. Среди мужчин нет портных и сапожников, приняться им за такое дело считается бесчестьем. Однажды Владимир ходил с Еремкой посмотреть оленей, пасущихся на берегу Еловки, выше по течению. — Вожи тут домой ходи. На Кохчу, — сказал Еремка в пути. — Значит, и отсюда можно попасть на Кыгыл, — заключил Владимир. — Чего же нельзя? Очень можно, — согласился Еремка. Идти было тяжело. Многие травы превышали человеческий рост. Шеломайник вымахал на полторы сажени и с этой высоты тряс белой челкой. Даже в ясную пого­ ду широкие листья его хранили чуть не по кружке воды, заденешь растение— и все это выльется на тебя. Всех выше поднялся медвежий кирень— свои зонтики выкиды­ вал на две с половиной сажени. За кедровым стлаником — веселая желтень сараны, вьющейся локонами. Вла­ димир вспомнил, что на Урале сарану-лилию называют купальницей. Камчадалы очень любят ее клубень— дикий чеснок, им лечат от любых болезней. От камчадалов Владимир узнал, что водится удивительная, хотя и низкорослая, трава агатка — из нее получают сахар и сладкую приправу. Эту траву очищают от кожицы, а потом высушивают на солнце, и на ней появляется белая пыль— сладко­ ватый сахар. Васька Отласов по-телячьи приглядывался к женщинам: у них широкие плоские лица, толстые губы и маленькие раскосые глаза с лукавым выражением. На голове очень длинные, жесткие, блестящие волосы черного цвета, женщины то и дело поче­ сывают их рукой. Паренек обратился к толмачу Енисейскому: — А чо это бабы все голову царапают? Иван объяснил, что к своим волосам они чужие волосы пришивают, те и другие заплетают в маленькие косы и за спину заметывают. И до самой смерти косички не расплетаются. Енисейский кисло усмехнулся: — Оттого у них и головы зудятся. Васька видит, как женщины рвут крапиву, мочат ее, мнут ногами, обдирают и кладут под балаганы, из нее будут сплетены рыболовные сети. Одна обольстительни­ ца, довольно красивая, искоса поглядывает на молодого казака, странно белокурого, а сама хладнокровно жует черемшу и еще какую-то зелень (собирание трав тоже занятие женское). У Васьки появился приятель— ительмен Кешлея, осадистый, с выпуклым жи­ вотом, растянутыми губами, смолистые глаза смотрят плутовато. Он учил молодого русского разговаривать по-камчадальски. Однажды Васька пошел за водой, размахивая «чалдонским» чайником, весело напевая: «Лю-ли, ой лю-ли». Его остановил Кешлея, невесть откуда взявшийся и, широко улыбаясь, позвал к себе в гости. При этом часто употреблял слово «друг», перенятое у русских. Васька согласился, полагая, что вода в Еловке не переведется. Поднялись в балаган по лестнице. Хозяин заставил гостя сесть на помост, а сам накрошил ножом большой кусок китового жира. Потом стал перед гостем на коле­ ни, и стал совать ему в рот жирный кусок. Гость морщился, отворачивался, но хозя­ ин, сердито скаля зубы, заставлял есть. — Та! (На!) — приговаривал он. Васька слышал, что у иноземцев существует закон гостеприимства, по которо­ му обида будет несносная, если гость от еды откажется. Он взял в рот часть куска, а хозяин отрезал у его губ то, что осталось. Морщась, как от зубной боли, Васька попробовал жевать... Взглянув ласково на чайник, Кешлея снова стал пихать жир в рот гостя. — Та! — свирепел он. Пытка продолжалась долго. Васька понял, что хозяин хочет заполучить при­ глянувшуюся ему вещь.