Сибирские огни, 2008, № 6

ВАСИЛИЙ СТРАДЫМОВ КАЗАЧИЙ КРЕСТ Сбитая стрелой, снова сорвалась с него шапка. Одна стрела впилась в левую руку, две — в правую. Ружье упало на снег. Владимир увидал злорадное лицо Омы, до него донесся торжествующий крик. Он сумел поднять ружье, хотя стрелы шевелились на руках, как спицы вязальщицы. Но руки у него плохо слушались. Подскочил Афанасий Евсеев. — Остынь, Володимер, — голос звучит напористо. — Перевязать тебя след. Начальник в бою— считай пол-Бога... Владимир подчинился. Скрипел зубами, когда в чуме выдергивали из его рук стрелы. «Хоть бы не были отравленными», — снова резанула мысль. Раны облили вином, засыпали порохом. Стали перевязывать руки и ногу хол­ стиной. — Быстрее,— торопит Отласов.— Изо всех сил обороняйтесь. Надо выстоять... Выбравшись из чума, он увидел, что коряки и юкагиры стали стрелять реже, но отходить, судя по всему, не собирались. Еще одна стрела попала ему в ногу правую, но, к счастью, была на излете... Наступила вьюжная ночь. Порывы ветра колыхали шкуры чума. Владимир по­ лулежал у костра, подсчитывал с Евсеевым нанесенный урон: от рук коряков и из- менников-юкагиров погибло двое казаков, было ранено тринадцать (в их числе Отла­ сов), а также трое промышленных людей. Тревожно думалось о четырех казаках, посланных в тундру с Омой: какая участь постигла их? В полуночное время караульные казаки привели к начальнику Еремку Тугула- нова и Яшку Волокиту. У шапки Еремки было лишь одно соболиное наушко. От задержанных Владимир услышал, что произошло с казаками, которых отправил с Омой на поиски корякского следа. К двум казакам, убитым в бою, пришлось доба­ вить еще троих, зарезанных Омой и Тыкно. Яшка, вытирая слезы, рассказал, как спасся от ножа Омы благодаря Еремке, а сегодня ночью тот развязал его, и они скрытно вернулись в свой лагерь. — Слава Богу, что метель разыгралась, а то бы нас могли схватить,— Яшка снял малахай, чтоб перекреститься, и стало видно, что волосы на висках его снежно побе­ лели. У Еремки сложилось убеждение, что противник не хочет отступать, а собирает­ ся взять осажденных на измор. Наступил рассвет. В дюке чума (отверстии вверху) подвывал ветер. Владимир ощущал ноющую боль в руках и ногах. С помощью племянника Васьки он вышел наружу и увидел, что отряд по-прежнему окружен, из вражеских чумов, поставлен­ ных ночью, синими змейками вились дымки. Вдали паслось много чужих оленей. Владимир понял, что его люди находятся в мешке, вырваться из которого нельзя, потому что противник намного превосходил числом. В конце концов отряд будет истреблен — так полая вода разрушает сдерживающую ее плотину. И Владимир остро пожалел, что разделил пополам отряд, с которым вышел из Анадырского ост­ рожка. Морозко находится сейчас далеко, за Срединным хребтом, и держит путь к реке Камчатке. Уныло воет пурга, метет поземка. Нарастают сугробы возле чумов и нарт. Кара­ ульные похожи на снеговиков. Отласов вернулся в чум. Лежал на шкуре неподвижно, но мысль его лихорадоч­ но билась, искала спасительного выхода. А как его найти? Его нет. Очевидно только одно: достойно умереть. С тревожной грызущей тоской вспомнил дом, семью, Степаниду. Не удастся проститься с родными в последний смертный час. И словно видит, что хмурится у жены нежная росшивь бровей, а в приветном голосе слышится упрек: «Что же ты убиваешься, Володимер? У тебя должен быть правильный выбор. Ищи его...» Вошел Афанасий, снял рукавицы, поправил рыжеватые усы. — Как твои раны, Володимер? -— Нога мозжит... — Давай перевяжу... — Погодь с этим. Мыслишка ко мне пришла. Разговор их стал глуше и перешел на шепот. После Иван тишком позвал к начальнику Еремку, и они о чем-то скрытно толко­ вали. 52