Сибирские огни, 2008, № 6

ВАСИЛИЙ СТРАДЫМОВ КАЗАЧИЙ КРЕСТ А Голыгин уточнил: — С Пенжины поднялись по реке Таловке. Осилили хребты и вышли к рекам Пахаче и Опуке. Вели торговлишку с коряками... Морозко горячо добавил: — Были в земле корякской, люторской и камчатской. Взяли с боем один камчат­ ский острожек. До самой реки осталось ходу один день, но Иван настоял вернуться, потому что дальше идти маленьким отрядом было опасно. У Владимира камень с души упал: «Значит, не совсем опередили меня Лучка с Иваном». — А ясак привезли? — А как же! — откликнулся Лука. — С оленных опуцких коряк, и с алюторов, и с камчатских людей — всего двадцать восемь соболей красных, пластину черно- бурую лисью, шесть лисиц сиводушных. Да на погроме взяли с олюторов лисицу черную. «Негусто...» — подумал Владимир. И, словно отвечая на его мысль, Лука добавил: — На Опуке оставил в зимовье двух казаков да толмача Мишку Ворыпаева, чтобы с ними коряки доставили сюда недособранный ясак. И еще: привезли мы двух корякских аманатов — зовут Вонты и Немли. Иван достал из-за пазухи и протянул Отласову свиток бумаги: — Неведомое письмо добыли на погроме. У камчатских людей хранилось. Ос­ талось от чужеземных мореходов, выброшенных на берег. Владимир осторожно развернул бумагу, испещренную закорючками в виде гирлянд, взволнованно подумал: «Видать, с Индейского царства». Осторожно поло­ жил бумагу на стол: — Оставьте мне, — и сдвинул брови: — Сдайте ясачную пушнину и сочините отписку о походе. А я пока занят. Опосля поговорим... Через день Иван попросил Отласова вернуть чужестранное письмо, которое нашел в походе якобы лично он, ему оно нужно для передачи священнику якутской церкви Троицы Иакову Степанову, который исполнял разные требы, в том числе приводил в православие местных юкагиров. — Батюшка днями поедет в Якутск и спешно доставит письмо воеводе,— объяс­ нил Иван. Владимир достал бумагу из окованного железом ящика и грубо, не глядя в глаза Голыгину, протянул ему: — Забирай! Он понял, что Иван и Лука ему не доверяют. «Хотят скорее выхвалиться», — крутнулась злая мысль. Выходит, что дружба с Морозко и Голыгиным, отличившим­ ся своим походом, рассохлась, как брошенная на берегу лодка... Минуло несколько дней. Владимир засиделся в ясачной избе допоздна. Возвра­ щение отряда Морозко разворошило его думы, принудило еще раз взвесить тайный замысел. Молитвенно покачивался на свечке язычок пламени, словно ждал, когда Владимировы мысли прояснятся. Первейшая задача — не просто выйти к реке Камчатке, к чему стремился Мо­ розко, а разведать весь этот край, называемый Пенжинским или Камчатским Носом. Да и Нос ли это?.. Владимир загнул мизинец на левой руке. Второе. Объясачить иноземцев. Вначале ввести хотя бы довольный ясак. Завер­ нул безымянный палец. Третье. В главных местах срубить зимовья и остроги, чтобы навечно привести иноземцев под государеву руку. Прижал средний палец. Четвертое. Не позволить чужестранцам захватить Камчатскую землю. Скрючил указательный палец. Пятое. Открыть путь в Индейское царство, из которого доходят неведомые пись­ мена. Пригнул большой палец и стиснул кулак, будто сжал рукоять палаша. Для удачного похода нужно, чтоб в отраде было не пятнадцать человек, а во много раз больше, и в то же время нельзя ослабить, оголить Анадырский острожек, вблизи которого живут юкагиры, чукчи и коряки. Если падет острог, то за это приказ­ чика допросят с пристрастием, поднимут на дыбу, повесят. За потерю людей в похо­ де тоже не поздоровится. Так что риск получался двойной.