Сибирские огни, 2008, № 6

Но тот все-таки прорвался к нему и, к ужасу Омы, разразился неимоверной бранью... Приказчик Чернышевский составлял отписку воеводе Гагарину, спешил сооб­ щить ему, что разбил наголову тех чукчей, которые четыре года назад истребили отряд Кузнецова. И совсем не обязательно упоминать о том, что Морозко и Симбнов пред­ лагали преследовать противника, отогнать подальше и другие чукотские роды. Почув­ ствовав большую силу, Чернышевский покажет теперь этим казакам кузькину мать. Часть недовольных перетянул он на свою сторону различными посулами, «пу­ щих заводчиков» отправил под разными предлогами в Якутск, послал Морозко в ясачное зимовье собирать дань с юкагиров. О Лучке кнут плачет, но приказчик пока его не трогает, боясь вспышки казачьего возмущения, а каверзу на него от все-таки сочинит. Он обмакнул перо и пыхтя написал, что Лучка Морозко был де «зачинщиком» протеста анадырских казаков, да ему и не привыкать будоражить людей. «В прошлых годех, — напомнил Чернышевский, — при прежнем стольнике и воеводе Иване Приклонском, казаки Лучка Морозко и Сенька Симбнов были в бунту и наказаны кнутом, а ныне они, будучи в Анадырском острожке в дальнем рассто­ янии, не бояся Бога и не помня крестного целования, живут безстрашно». Хитро, витиевато состряпал кляузу: выходит, что упомянутые казаки в церковь не ходят, за великие государи крест не целуют... Чем это с их стороны не измена государям? Язвительно улыбаясь, стал писать, что казак « Волотька Отласов » ослушался его и перед всем народом « срамил всякою непотребною бранью, матерной ирото­ вой, и вором, и плутом называл ». Далее отметил, что хотел наказать Отласова в Анадырске, но не смог: тот «в руки не дался», а казак Сенька Симбнов стал на защиту « Волотьки» и тоже поносил приказчика всякими огульными словами.« Волотька» после этого вовсе распалил­ ся и сказал, что как минется анадырская служба, скажет на него, Чернышевского, « государево слово и дело » (обвинит в государственной измене). Пришлось отправить за Отласовым чуть ли не целый вооруженный отряд и привести его силой, был схвачен и Сенька Симбнов. Хотя строптивый Отласов про­ должал упираться, не помышляя о раскаянии, но в отписке приказчик указал, что тот якобы просил простить его горячий нрав:« виноват де он, Волотька... дело деон на сына боярского на Семена Чернышевского не знает, а сказывал де он то великих государей дело напрасно, боясь батогов». Чернышевский уведомлял, что публично, без пощады наказал батогами «бун­ товщиков» Володьку Отласова и Сеньку Симбнова и направляет их в Якутск для дальнейшего дознания по « государеву делу». Он надеялся, что обоих казаков допро­ сят в Якутске с пристрастием — вздернут на дыбу. Довольный Чернышевский потер рукой пухлый живот. Сейчас он пойдет до­ мой, где ясырка Ювааль приготовила жареную куропатку и шашлык из оленины. Выпьют они вина и он прикажет дикарке раздеться — исполнить птичий танец... В Верхне-Колымское зимовье прибыл Владимир в расстроенных чувствах: в Анадырске он оказался не нужен и в Якутске его могут наказать. Но здесь он встре­ тился со старым другом Андреем Цыпандиным, который возвращался в Анадырс­ кий острог на смену Чернышевского. По-дружески обнялись, выпили за встречу, вспомнили, как пробирались в Якутск из Удского острога. — Тогда, елки-палки, много мы хватили мурцовки, — весело говорил Андрей, — жена меня еле-еле узнала... — Здорово ты с тех пор вырос, — по-доброму удивлялся Владимир, — стал уже казачьим пятидесятником. — Да и ты еще подтянешься, — скромно отвечал Андрей. — Куда мне! — тяжело вздохнул Владимир. — Я все под гору качусь... И он рассказал о том, что случилось с ним в Анадырске. — Лучше бы тебе повременить с возвращением, — улыбка испарилась с лица Цыпандина.— Могут тебя, елки-палки, в тюрьму заграбастать, допросить с пристра­ стием. .. Послужи со мной в Анадырске. Крепко задумался Владимир, ерошил кучерявый чуб: уж половину пути про­ ехал до Якутска, хотелось на крыльях улететь к жене и сыну, которых не видел целый ВАСИЛИЙ СТРАДЫМОВ КАЗАЧИЙ КРЕСТ