Сибирские огни, 2008, № 6

ков, Иван Голыгин, Максим Мухоплев, Лука Морозко. Все взоры у них на невесту: она в белом шелковом платье, с пушистыми волосами, подтянутыми синей лентой, с жемчужным ожерельем на точеной шее. Казаки покорены красавицей: смущен- но-ласковой, с синеватой грустиночкой, затаенной в поволоке глаз. — Везет же тебе, Володька, такую, ястри тя, русалку поймал, — хорохорился Лука Морозко, выпятив длинной рукой чарку. — С такой — и в пир, и в мир, и в добры люди. — Горько! Горько! -—раздались настойчивые крики. И в ответ молодые слитно целовались. Филипп Щербаков, поправляя пышную седеющую бороду, смачно гаркнул: — Лихой будет казак из Володьки. С таким можно и Камчатку проведать. Иван Голыгин горбился к конопатому Максиму Мухоплеву: — Надо, чтоб от мужа пахло ветром, а от жены дымом, — твердил он. — Да, — отвечал Максим. — Мужчину мужество красит, а женщину женство. А Владимирова невестка Прасковья, жена брата Ивана, перебирая край скатер­ ти, шептала соседке: — Убегом выходит замуж. Та еще штучка. А свекор ей сдуру ожерелье пода­ рил... Вскоре и Петро Козыревский женился на Анне Колупаевой. Свадьба прошла шумно: с разукрашенными тройками, разносящими звон колокольцев по всему Якутску, с китайскими потешными огнями. Среди гостей был воевода Иван Василь­ евич Приклонский. Отласовы на свадьбу не были приглашены. Гл а в а 3 1 Лето в разгаре. Ранним утром солнце вспыхивает жаркими лучами, воздух не шелохнется. По синему небу, словно по тихому плесу, плывут белоснежные облака. Все зовет к сенокосу: и шелест буйных трав на островах, и щебетанье птиц, и полет стрекоз-коромысел над рекой. Зачастили, засверкали на лугах косы-горбуши, прови­ севшие всю зиму под навесами. Запарившись на покосе, Владимир Тимофеев Отлас выпил ключевой воды, его бросило в жар — простудил легкие — и через три дня скончался. Горе накрыло семейство Отласовых черным крылом. Но в то лето стал в отцовское стремя младший Владимир. Дьяк приказной избы сделал в журнале такую запись: «Гришка Северов в нынешнем во 190 (1682) году в Горбейском зимовье умер. Июля в третий день в его место приверстан казачий сын Волотька Отласов и июля в 9-й день хлебной оклад учинен ему женатой ». Одним из поручителей при верстке в казаки Владимира был Филипп Щербаков, он письменно наказал ему верно служить государю, не бражничать, не играть в карты и зернь... В караульной грудились вокруг Филиппа казаки, чтоб послушать о большой реке Камчатке, которую он видел воочию. — Я казак старожилый, — говаривал он. — Бывал там, где Макар телят не пас. Рассказывая о своей жизни, Филипп выдвигал вперед широкую заскорузлую ладонь, словно преподносил в руке саму истину. От него услышал Владимир, что Семен Дежнев в 160 (1652) году открыл против устья Анадыря крупное лежбище моржей —■звери собирались на курге, длинной отмели. Клыки моржей («рыбья кость») были очень дорогими, стоимость одного фунта равнялась цене одного собо­ ля. Клыки охотно покупались за границей для различных поделок: на рукоятки холод­ ного оружия, медальоны, статуэтки, шкатулки. По словам Филиппа, побывавшие в Москве казаки уверяли, что царский трон украшен моржовой костью. В 1660 году закончилась трудная служба Дежнева на Анадыре, и по его просьбе он, как приказчик, был заменен и с грузом «костяной казны» сухим путем через Колыму добрался в Жиганск, расположенный на Лене, отсюда приплыл в Якутск весной 1662 года, а в конце июля того же года его отправили в Москву. Причмокивая редкозубым ртом, Щербаков восхищался: