Сибирские огни, 2008, № 6

рассказ «Об одной женщине» (1905), где та­ кими насильниками полон весь город. Это и рассказ о незнакомке, жалующейся рассказчи­ ку на серость будней, одиночество, тоску, «ма­ локровие» («Белая ночь», 1908). Но детям приходится еще хуже, особенно в рассказе «В солдатской слободе» (1917), где мать никак не дождется смерти своей маленькой Хрись- ки: «У, ты паскуда! Подыхала бы хотя поско­ рее, что ли...». Еще одна тема рассказов Г. Вяткина — студенческая. Нищета, пьянство здесь соче­ таются с чувством достоинства, верой в на­ роднические идеи. В рассказе «Студиозус» (1908) нищий студент-медик Евдокимов ле­ чит девочку из богатой семьи и высказывает затем ее матери все, что у него накипело на душе: «Вы в плену роскоши, ваших шелко­ вых тряпок, выездов, балов, приемов... Вам покажется, что вы вовсе не жили... никому не нужны... Будете целовать свою дочку, вспомните, что тысячи детишек не знают материнской ласки, только холод, голод, сле­ зы и побои». Г. Вяткин сохраняет верность детской теме и в зрелый период своего творчества — в 30-е годы. Главные герои сборника рас­ сказов «Вечер» (1933) вновь дети. Один из рассказов, о сыне умершего в тюрьме боль­ шевика, так и называется «Мишка». Финаль­ ная сцена, когда Мишка вдохновенно несется на мотоцикле товарища Селиванова, делает именно его главным большевиком: «Все для него слилось в одно невыразимое ощущение восторга, быстроты и какой-то новой непо­ бедимой силы». В рассказе «Волк» именно маленький Митя спасает свою мать от ее мужа-«волка», беглого врага большевиков. Но и взрослые герои сборника напоминают де­ тей. Такова бездарная актриса Нина из рас­ сказа «Экзамен», по сути оставшаяся ребен­ ком: «Слабая вы, как стекляшка»,—говорит о ней чекист Мотыгин. Что-то от обиженного ребенка есть и в терпящем крах Колчаке из рассказа «Конец Колчака», которого его под­ руга Анна Тимирева, подобно ласковой ма­ тери, кое-как укладывает спать: «Спи, Алек­ сандр...». Мужество, самоотверженность остают­ ся уделом женщин и детей и в рассказах во­ енных лет. Особенно ярко — в рассказе «Се­ стра Миронова» (1915), где героиня снима­ ет кольцо с отрезанной руки тяжело ранено­ го, но горячо любящего свою жену полков­ ника. И даже в рассказе «Возвращение» (1923), об эмигранте-возвращенце, мечтаю­ щем вернуть свой дом, героями являются дети и их воспитательница, «энергичная де­ вица Бушуева». Герою остается только радо­ ваться, что его дом стал детским домом: «В этом доме полсотни детей, и у меня одно желание: чтобы им жилось тепло и уютно». В нелегкие советские времена, когда Г. Вяткин пишет роман о перемене участи и убеждений, его вновь спасают женщины. Теперь уже от творческой неудачи. В рома­ не «Открытыми глазами» (1936) мужчины оказываются либо больными и кающимися, как работник Облисполкома Неручев, либо подлецами-предателями, как «профессор зоотехнии» Левберг, либо охваченными «по­ ловой стихией», как агроном Лобастый. Са­ мые живые, решительные, пассионарные — женщины: медик Лия Борисовна, музыкант Татьяна Николаевна, «женорг и редактор стенгазеты», бывшая проститутка Маршева. В романе, как будто, много плакатности, «за­ казных», газетных фраз: «С большим внима­ нием приглядываюсь к росткам новой куль­ туры, появлению новых пролетарских работ­ ников умственного труда... Вставал светлый, мощный слой людей, приносивших... зоркий взгляд подлинных хозяев мира...», — раз­ мышляет Татьяна Николаевна, рвущая со «старым прогнившим миром». Но Г. Вят­ кин — это тот писатель, который не может жить без веры, без святынь. Соцреализм же в его «юные годы» казался тогда столь при­ влекательным, что писатель мог, равняясь на М. Горького или бывшего модерниста Б. Пастернака, попробовать поверить в него. О многом говорит и образ (явно автобиографи- ческий)«кающегося дворянина», недавнего белогвардейца Неручева. Когда-то он увлекал­ ся Надсоном, «индивидуалистической фило­ софией» Достоевского, затем «война и рево­ люция ослепили» его. Теперь на его книжной полке стоят рядом Ницше и «Коммунистичес­ кий манифест», и его до сих пор мучают про­ тиворечия и головные боли. Но на выручку приходит комсомолец Брюшков, и вместо психбольницы он едет на Север, с экспеди­ цией в Игарку. И вновь «детский» мотив: «С детства я привык смотреть на мир широко открытыми глазами»—детская открытость и наивность, действительно, спасают героя. Но сам Г. Вяткин через год «допишет» роман соб­ ственной судьбой, приведшей его на эшафот. В молодости же Г. Вяткин был поклон­ ником Тургенева, Л. Толстого, Чехова, Буни­ на. Именно у них он нашел главное — «го­ лос неувядаемой красоты» и тот критерий «здорового и одухотворенного реализма», который он отмечал у Чехова и с которым све­ рял собственные произведения. Эти красота и здоровье неотделимы от детского мировос­ приятия. Как, наверное, он обрадовался, ког­ да на письменную просьбу поведать свою 185