Сибирские огни, 2008, № 6

БИБЛИОГРАФИЯ Лариса ЩИГОЛЬ, проживающая в Мюнхене, сокрушается о России в журнале «Нева», № 3, 2008. По-герценовски расположившись «подальше отсюда», Лариса Щиголь созерцает «империю» либеральным и по-своему любящим оком: * * * Империя... это как увидеть живо­ го летящего птеродактиля — раз­ ве можно за ним не побежать? Андрей Битов на встрече с немецкими читателями Капитан, силком захвативший рубку, Табаком папиросным набивший трубку, В летний жар и лютую стынь зимы Сквозь пески-барханы и льды-торосы Свой ведет корабль. А куда? Вопросы Задавали не мы. Задаем не мы. А поскольку не мы, то и впрямь не пес ли С нами всеми, такими, — увы, не львы. Ибо, как оказалось, ни до, ни после Не был так грандиозен престиж Москвы. Может, им, императорам (сплошь — тиранам), Доставаться и должно тем самым странам, Где вопросов лишних не задают, Полагают традицией лучшей косность, Варят сталь, запускают летучки в космос, Мало-мальский мещанством клеймят уют, Проливают слезы в дому колонном, Подпевают хорам краснознаменным И вино зелено, точно воду, пьют? То есть нам ли, чумным, да еще в антракте ль, О добре и зле, о последнем акте ль — Предпоследней битве добра и зла — Рассуждать? Ведь над нами, еще цела, Пролетает Империя. Птеродактиль. Страховидна, избыточна, тяжела, Но зато — в полнеба размах крыла... Эти замечательные стихи вызывают у библиографа вполне закономерное опасение: не затопит ли уважаемая поэтесса своими «плачами» по Руси великой трансцендентальных со­ граждан ее новой родины? Санджар ЯНЫШЕВ, в № 4 «Дружбы народов», обнаруживает себя в «романтичес­ ких» ландшафтах «озерного края», где-то между бесконечностью певца невинности и опы­ та и смертоносными тисами Китса, с известными оговорками, конечно. Впрочем, дух веет еще от Беме. Замечательные, хотя, на мой вкус, несколько торопливые стихотворения по­ эта, некогда считавшегося герметистом (да что в нем хотя бы от Монтале?). Натурфилософ­ ские заигрывания с поэтами-метафизиками, впрочем, перемежаются, подростковыми всхли­ пами вроде «На хрена мне другая боль?», абсолютно неуместными в предлагаемом Яны­ шевым письме. Еще большее раздражение вызывает ломанный язык, будто муза (уж про­ стите) изменяет поэту прямо в его собственных поэтических апартаментах. Такая заумь, скорее, нелепа: «Мы — изгой среди крошек и крыс, / а любовь не слепая комета, / но — цветок, вырезаемый из / времени маникюрным струментом. / Ничего, с чем при жизни я 180