Сибирские огни, 2008, № 6

Раиса ИВАНОВА ВОСПОМИНАНИЯ о БРАТЕ (К 80-летию Анатолия Иванова ) Мои первые воспоминания о брате свя­ заны с рассказами мамы. Строили отец с мамой свой дом в селе Шемонаиха, когда Анатолию было года три- четыре. Детских садиков не было, и он тоже «строил» вместе с родителями. Влезал в каж­ дую щель, осматривал, стучал молотком, ощупывал, оценивал каждое бревно, опре­ делял, какое тоньше, какое толще. Ходил по стройке этакий вездесущий «мужичок», все видящий, все знающий, воображая, что де­ лает мужскую работу, строит дом вместе с родителями. Шла продразверстка. Помните, была такая кампания. Забирали, не спрашивая, все, что можно было есть, дочиста. Люди осо­ бенно переживали за семенное зерно: его отсутствие означало голод и на следующий год. И чтобы сохранить пшеницу на семена, родители тайком от всех рассыпали зерно на чердаке, засыпав его землей сверху, хорошо утрамбовывали. Однажды ночью, когда уже все спали (тогда Анатолию было, наверное, лет пять), он вдруг громко, далеко не сон­ ным голосом, говорит: «А вот если землю на подзыбице (т.е. на чердаке) разгрести, там будет пшеница!». «Как, когда он увидел нашу захоронку, ума не приложу, — удивлялась мама. — Не­ сколько раз приходили, все обыскали, но не нашли. Все немного успокоились. И вот на тебе! Ведь ребенок может рассказать об этом кому-нибудь. Узнает кто — тюрьма». Не рас­ сказал. Мама вспоминала, а я представляла сво­ его брата наблюдательным, любознатель­ ным, умненьким ребенком, желающим по­ мочь взрослым. Было ли это уже тогда на­ блюдательностью, какой-то недетской серь­ езностью, пониманием окружающего? Рано ушел из жизни отец, оставив троих детей: старшему было восемь, и потому с восьми лет детство у него стало взрослым. Жилось нам трудно, очень трудно. Мама работала день и ночь, в прямом смысле. Представьте себе в наше время женщину- вдову с тремя детьми (восемь лет, четыре года, один месяц). Каково ей? А если еще и неграмотную, а если еще и в трудные пред­ военные и военные годы, когда ничего не купить, и потому что в магазинах ничего не было, и потому что не на что. А если это — деревня, где и работать негде, а работать все равно где-то надо, потому как хлеб продава­ ли только по карточкам, а карточки — толь­ ко работающим. А без хлеба — голод, смерть. Работала мама техничкой в клубе (тогда понятия не было у нас о кинотеатрах, домах культуры). Клуб — это все. Работала ночью (начальство сжалилось и разрешило делать уборку ночью), после показа вечерних филь­ мов и обязательных танцев после последне­ го фильма. Днем должна была приходить на работу уже только часа на четыре-пять. И время оставалось, чтобы что-то вырастить на огороде, накосить сена, навозить дров (это было большой проблемой; топить чем-то надо, и возила мама кустарник, росший в пяти-семи километрах от деревни, на ручной тележке, а его еще и рубить надо было) да за детьми присмотреть — покормить. Пости­ рать. А помощник — старший сын. Оклад был у мамы триста рублей, трис­ та двадцать на рынке стоила одна булка хле­ ба. И выходило, что работала она только из- за карточек на хлеб. И Анатолию приходи­ лось делать все: копать землю, садить, полоть, косить, жать, ремонтировать забор и крышу, стирать, варить и даже делать стаканы. Удивляло меня, когда вдруг на столе по­ являлись «новые стаканы». Не было в те годы в продаже посуды как таковой. Обычные гра­ неные стаканы были большой ценностью и то не у всех. У нас не было, только одна (!) железная кружка на всех — почти богатство. 176