Сибирские огни, 2008, № 6
ки. Густая коса собрана пучком, непослушные кудряшки на лбу просвечены солн цем. Володя поглядывал на Стешу с плота, груженного мешками с мукой, а в голове у него вертелся вечерний разговор с ней: «Пошлю тебе письмо», — пообещал он и обжегся мыслью, что не только водить пером по бумаге, но и читать-то не умеет толком. А в ответ: «Буду ждать», — в голосе прозвучала нежная доверительность. Плот был большой, трехставный. В центре на досках сооружен балаган, возле него подвешен на перекладине котел. Марфа нанялась варить плотогонам обеды вплоть до Якутска. Бородатые мужики изогнулись над ручками длинных еловых гребей. Греби заш лепали по воде, недовольно застучали бревна, пахнущие мокрой корой. Улыбающа яся Стеша помахала рукой, и ей ответили все Отласовы. Не просто грусть расстава ния, а странное чувство, похожее на сиротское, испытывал Володя. На быстрине плот, словно спохватившись, поплыл быстрее, и девочка, махаю щая рукой, скрылась за поворотом, но долго еще виднелись маковка Воскресенской церкви, ее колокольня, встроенная в острожную стену, и одна-единственная проез жая башня... 4 Встреча с отцом была трогательной. Мать глядела на него, как обычно на детей — со строгой добротой. Он постарел, давно не подстригал бороды, из-под бровей, изрядно поседевших, на Володю глянули родные, удивленные, прозрачно-голубые глаза. Отец растерянно мял потертую казачью шапку. — Не думано, не ведано, не чаяно, не гадано... — приговаривал он. — Значит, сами надумали... Слава Богу, что добрались. Сыновья-то как вымахали... — из глаз его источались слезы, но их он, кажется, не замечал. Так все Отласовы стали жителями Якутска. Родители советовались меж собой: не пойти ли Марфе в Троицкую церковь, чтобы перейти в правоверие, отказавшись от старого обряда? Если брак их будет освящен в церкви, то муж-казак получит более высокий «женатый оклад». Но Марфа наотрез отказалась идти в храм: «Не приста вай с этим. Не хочу слушать в церкви козлопение. Даст Бог, и так проживем». Ее очень удивило, что Володька приохотился к изучению грамоты, просил ее помочь в написании букв, и не сразу догадалась, что сын собирается послать пись мо чечуйской Стеше. А у того в голове уже слова складываются. Отец поощрял влечение сына к грамоте: — Возьми вон Федора Козыревского— он пишет красиво и разные книги почи тывает. Были с ним когда-то наравне, служили простыми казаками, а теперь он сын боярский, через губу со мной разговаривает. Федора Ивановича Козыревского, с орлиным носом, длинными кисточками усов, звали в Якутске то поляком, то литвином. По документам, поступившим в съезжую избу (позднее она стала называться приказной), он значился шляхтичем, то есть дворянином. Происходил из города Орши, переходившего из рук в руки во время русско-польской войны, был «жолнером» — значит солдатом (в польском войске тогда служили только шляхтичи, а не крепостные, называвшиеся хлопами). При появлении в Орше русского войска Козыревский присягнул на верность России, но при переходе города в руки поляков стал с оружием в руках служить старой власти. В 1654 году в битве под Смоленском он попал в плен, и ею приговори ли к самой дальней ссылке — в Якутск, где поверстали в казаки. Там он принял православие, но, как отзывались о нем жители, веру переменить — не рубашку переодеть. Женившись на девице Акилине Федоровне, подал челобитную воеводе с просьбой назначить ему оклад «женатого казака». В семье родился первый сын, которого назвали Петром. Федор прожил на Лене уже тринадцать лет, но после Андрусовского перемирия (1667 год) к воеводе пришло распоряжение: всех ссыльных поляков вернуть на роди ну. Тобольский воевода Петр Иванович Годунов, составитель первого атласа Сиби ри, предложил Козыревскому и некоторым другим полякам поступить на «вечную службу» в Восточную Сибирь с высшим казачьим чином сына боярского. Федор принял предложение, надеясь на пушнине нажить состояние (или, как тогда говори 13 ВАСИЛИЙ СТРАДЫМОВ КАЗАЧИЙ КРЕСТ
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2