Сибирские огни, 2008, № 6

Для офицера война — состояние привычное. Ни пуля, ни сама смерть никогда не страшили. А тут — как острый осколок в мозгу: ханум— афганская женщина— в развевающихся черных одеждах, бледное обескровленное личико ребенка и две алые струйки... Я впервые ужаснулся. Что делаю в этой чужой стране? Исполняю приказ? А если он ошибочный? Зачем прирезать новые земли, когда чертополохом забивает эти? Зачем нам прирастать новыми народами, если сразу после того, как они становятся «своими», интерес к ним пропадает? У меня сын растет. Растет без отца... Какого хрена я здесь вошкаюсь? Вопросы, один тяжелее другого, мощными толчками прорывались откуда-то из глубоких недр наружу. Сверхсила поднимала в душе целые пласты, которые со сто­ ном вставали дыбом, передвигались, не оставляя камня на камне... С рассветом сообщили: «Землетрясение было семь баллов. Эпицентр находил­ ся в десяти километрах от Айбака». За количество баллов не поручусь, не знаю, а вот эпицентров было два, это точно. Второй находился в моем сердце. Я выкуривал по две пачки в день. Ходил черный. Не мог я тогда, да и не пытался ответить на все вопросы. Но, обозначившись, они больше не исчезали, не расплывались, наподобие пустынного миража. Наоборот, постепенно проступали в сознании все отчетливей. Превращаясь при этом в догадки и ответы. Ясные. Четкие. Не простые, как и сами вопросы. Спустя год я впервые отказался исполнить приказ, по моему твердому убежде­ нию— преступный. Знал, такое не прощают, но сделать с собой уже ничего не мог. Решение не было спонтанным. Готовность к такому шагу формировалась и вызре­ вала долго. Начало было положено именно в ту судную ночь. ... Вертолет за нашими девчатами прилетел через неделю. Прощались мы с ними, как с родными. Улетая, Маришка подарила мне кулинарную книгу: богато оформ­ ленную, в хорошем переплете, с иллюстрациями. Подарила просто так, на память. На добрую память о встрече Нового года под афганской елкой. Много позднее я обнаружил между страницами сухой цветочек желтой фе­ рулы ...