Сибирские огни, 2008, № 6

* * * Самое глупое, что он решился поверить в эту одурь, в эту обволакивающую проповедь, в этот неодушевленный бред этой глупой сучки. А решившись, он решил проверить. Они только что вышли из старенького деревянного дома в пригороде, где жил его отец, где недавно, несколько минут назад, их провожали самые близкие для него люди. А еще чуть раньше они сидели за столом и, отдавшись винной расслабленно­ сти, слушали многоголосый гомон теплой компании. Смех и выкрики. Звон вилок и сальные шепотки. Игорь иногда пристально всматривался в эти лица. Секунд по десять не отводя взгляд. В морщинистое, но еще крепкое лицо отца, в безрассудное — старшего брата. В другие— своих друзей, их подруг, друзей подруг. Всматривался и ловил встречные взгляды— недоуменные, веселые, но короткие. «Ты относишься к ней слишком серьезно», — сказал отец, когда они ненадолго уединились перед прощанием. «Я не знаю», — сказал он, испытывая непонятную неловкость. Отец хмыкнул, но промолчал... Катя шла рядом, не касаясь его даже одеждой. — Хочешь посмотреть, что они делают сейчас? — спросила она. Слова резану­ ли предночной воздух непривычно визгливо. — Зачем? — раздраженно ответил он. — Потому что ты мне не веришь, — сказала она. — Пойдем. И потянула его назад к дому. Он вяло повиновался. Они подошли к окну со смешными распахнутыми ставнями, вдыхая запах травы. Он заглянул в расцвеченное электрическим светом окно. Он замер. Они все были там. И их не было. Все внутри дома застыло, муляжи людей были совершенно неподвижны. Глаза их оставались мутными и тускло отсвечивали гнилью. Что поразило его больше всего — толстый слой пыли на всем убранстве, вязкой, серой и мерно покачиваю­ щейся под скрипучее раскачивание лампочки под потолком, единственной здесь живой детали. Он отпрянул так стремительно, что ударился о Катю, оступился и упал навзничь. Он стал отползать, лихорадочно подгребая руками и отталкиваясь мельтешащими в сумраке ногами. Он увидел дом — с покосившимися стенами, прокопченный и ветхий, с темными потеками то ли краски, то ли плесени. Нежилой. Уже давно. * * * — Этого мира нет, — говорила она. — Это отличная выдумка нашего мозга. Квинтэссенция разума. Плод взаимодействия нейронов... — Можно называть это как угодно, — говорила она. — Слов не существует. Мы называем нечто красивым символом для удобства, и только... — Стоит нам покинуть какое-то место, оно перестает существовать. Оно и было только в нашем воображении. Мы никогда не видели этого человека раньше, но мы внушаем, что здоровались с ним до этого ежедневно. Каждый день, после того как мы просыпаемся, наша ложная память услужливо подталкивает нам миф о прошед­ шем времени. На самом деле ничего этого не было. Нет никакого мира дальше того места, куда хватает нашего взгляда, дальше наших слов и дальше наших ощущений, будь то еда или секс... — Мы сами придумываем свою историю, абсолютно независящую от нашего окружения. Я, возможно, не единственная, которая знает про это. Но ты об этом не знаешь... — Этого мира нет... — Или нет тебя... Это все говорила она. Вызывая гул в голове и подобие звука стальной косы, рассекающей ветер. 119 АНТОН АЛЕЕВ ПОДОРОЖНАЯ ВЕЧНОСТИ