Сибирские огни, 2008, № 6

Шустик протянул было руку, но тут же отдернул: — Возьми себе. «Гусь» радостно замычал, а Шустик снова отошел к костру, бессильно опустил­ ся на брезент. И не сразу обратил внимание, что «гусь» продолжает копошиться возле тела. — Эй, ты чё там делаешь? — Да сапоги у него хорошие,— радостно отозвался «гусь», поднимая над голо­ вой уже стянутый сапог, — у бичей запросто можно на сгущенку поменять. — А ... сапоги, — задумчиво проговорил Шустик и тут же вскочил, как ужален ный.— Да ты что, спятил, урод? Носить их, что ли, собираешься? Брось, придурок — и Шустик что было сил пнул «гуся» ногой. «Гусь» обиженно засопел, но сапог послушно положил около тела. В отблесках костраШустик еще раз тянул на тело: распахнутая куртка, выверну­ тые карманы, голая нога со сползшей портянкой. На подъеме ступни он успел заме­ тить синие буквы: «Они топтали». — Мари БАМа, — проговорил Шустик вслух. Да, не судьба пощеголять Поршню оригинальной наколкой на пляжах родного городка. Видно, не судьба. Шуст подкатил бочку к могиле, прикинул место, где должны быть ноги, и поста­ вил ее на попа. И почему-то вспомнил, как Заде, вооружившись связанными иголка­ ми, наносил такую же роспись на ноги Мордвину. Тот морщился от боли, но терпел. Итолько потом, когда работа была закончена, и пришло время выставить наколку на всеобщее обозрение, дал волю эмоциям: — Чурка нерусская! Чё ж ты пишешь, абрек? Почему у тебя «тАптали» — «тОптали» надо, придурок! — Слышь, зема, иди в жопу, да? Чё «гус» ручкой писал, то я колол. Мне один хрен «таптали», «топтали», ты мне хоть жопа нарисуй, я тебе наколю... Вся рота тогда заливалась от хохота. С большим трудом грамматическую ошиб­ ку на конечности удалось переправить, и на ногах Рулю заветные слова Задов напи­ сал без ошибки. А вот Шустик себе наколок делать не стал... Он очнулся от воспоминаний и снова оглянулся по сторонам. Нет, точно какой- то звук, на движок «зиловский» похоже. Звук быстро стих, наверное, просто какая-то припозднившаяся машина по трас­ се проехала... Не * * — Похоронить надо, — сказал «гусь». Шустик и так знал, что надо похоронить, только слова этого как-то не мог найти. Да, не спрятать, не схоронить, а именно похоронить. И без этого «гуся» у него вряд ли получилось сделать все так быстро. Это «гусь» нашел «хорошее место» — яму из-под корней вывороченной взрывом сосны. Глу­ бокая такая яма, и каменей вокруг много. Они положили уже начинающее коченеть тело на брезент палатки и поволокли к месту. «Гусь» всю дорогу тараторил, как заведенный: то хвалил присмотренную яму, что она такая удобная и незаметная, то клялся, что никому ничего не скажет до гробовой доски, то начинал жалеть такие хорошие сапоги, которым сносу не будет, то канючил у Шустика кожаный ремень Поршня, намекал, что его запросто можно выменять за пару банок сгущенки. А Шустик молчал. Он думал. Только сейчас он начал серьезно думать, что Поршня будут искать. Уже сегодня и начнут. Нет, сегодня воскресенье, вряд ли ротный в батальон соберется. А вот в понедельник с самого утра и начнут. И, скорее всего, кто-то скажет, что видел Паршнеева на дороге в карьер. А может, кто-то его и подвозил. И когда тащили Поршня, и когда его зарывали, в голове Шустика была всего одна мысль: «Что же будет, что же будет, что будет?..». * * * 105 ЮРИЙ МАНОВ ОНИ ТОПТАЛИ МАРИ БАМА