Сибирские огни, 2008, № 6

ЮРИЙ МАНОВ цшй ОНИ ТОПТАЛИ МАРИ БАМА — Да, такая заваруха была, что мама не горюй. Все, ик, пережрались, где только бухла столько набрали? Вся помойка в фунфырях. Бичи вааще гудели так, что бля... Гармошку где-то достали и давай куролесить. Офицерье все в хлам. Меж собой передрались. А про наших-то и говорить нечего: после ужина все были в люлю, прикинь, и-иик. Обожрались и давай «гусей» строить, раз пять, наверное, поднима­ ли, вашему призыву тоже досталось, — Поршень опять ухмыльнулся, — напосле­ док. Это ничего, а, Сань? Напоследок-то можно? — Можно, — еле слышно шепнул Шустик. — Вот и я говорю, — почему-то обрадовался Поршень, — что напоследок можно. А потом, и-ик, гнилые разборки между собой начались. Бля, самое после­ днее дело, когда свой призыв меж собой собачится. Гнилой базар, бля... западло... Он помолчал, потом весело так добавил: — Так что пришлось кое-кому в рог дать, будут знать, как... — и опять не дого­ ворил, замолчал, уставившись на огонь. Только сейчас Шустик заметил, что нижняя губа у Поршня гораздо больших размеров, чем обычно, а на правой скуле красовалась здоровенная и явно свежая ссадина. — А, бля! — Поршень сморщился, словно от кислого, оказалось, что фильтр его сигареты пропитался кровью. Он бросил окурок в огонь и тут же вытащил новую сигарету. Вставил ее в зубы и хлопнул себя по макушке, как всегда делал, когда в голову ему приходила какая-то мысль, протянул пачку Шустику. — Прости, братан, совсем забыл, что у тебя курева нет. Кури, братан. Шустик аккуратно вытащил из пачки сигарету и протянул обратно. — Да не, братан, — замотал головой Поршень, — всю бери. Кури на здоровье, ха-ха-ха... У меня еще есть. Такая щедрость совсем не понравилась Шустику. Он понял, что именно сейчас Поршень и потребует того, за чем пришел. И действительно, Поршень вдруг резко повернулся к Шустику лицом, придвинулся поближе и сказал: — Слушай, Сань, у меня к тебе просьба есть. Сделаешь, а? Внутри у Шустика похолодело. — Сделаешь?— повторил Поршень. — А чего сделать-то надо, Коль? Поршень опять похлопал по карманам в поисках сигарет, потом взял одну из протянутой Шустиком пачки. Прикурил от уголька и как-то обыденно, словно ме­ лочь какую-то предлагал, сказал: — Если тебя спросят, ну, кто-нибудь из наших спросит, скажешь, что продал мне три пузыря спиртяги... Шустик вздрогнул, хотя, если откровенно, услышанное не стало для него какой- то великой неожиданностью. Он давно понял, что ночное явление Поршня как-то связано с его дневным визитом в карьер и с пропажей вещмешка у Усача. И, скорее всего, жажда, обуявшая его днем, была вызвана не жутким сушняком, а желанием спокойно покопаться в экскаваторе Усача, где был спрятана Усачевская заначка. Шустик давно понял, что с понятием «совесть» у Поршня совсем плохо, видимо, атрофировалась оная за ненадобностью на втором году службы. Но одно дело — облапошить доверчивого Задова, сосем другое— покуситься на собственность Усача с Москалем, «стариков», в батальоне уважаемых и на расправу скорых. Судя по раз­ битой морде, Поршень это уже испытал на себе. И испытание это ему явно не по­ нравилось. Вот во избежание следующих разборок с Москалем и Усачем Поршень и решил свалить свое крысятничество на него, на Шустика. Ловко придумано, ни­ чего не скажешь. Шустик уже совсем было собрался сказать, что просьба Поршня совершенно невыполнима, когда наткнулся на жесткий, беспощадный взгляд. Глаза Поршня уже не были мутны, как час назад, быстро же трезвеет Коля Паршнеев. — Ну, Сань, что скажешь? — снова спросил Поршень. Шустик отвел глаза, зачем-то ткнул в костер палкой. Ты не бойся, — вкрадчиво продолжал Поршень, — тебе ничего не будет. Скажешь, что нашел в карьере рюкзак, посмотрел — там бухло. Ну, пошел пога- дить и наткнулся. А пока вам бухать не положено, продал спирт мне. По червонцу за пузырь. Деньги, — Поршень залез в карман, долго копался там, потом вытянул не­