Сибирские огни, 2007, № 4

Первый Святоша тоже хорош. Сразу не поверил путаным объяснениям про гостеприимного навозного жука (и правильно не поверил, кстати). Что ж, его можно понять, все мы когда-то были друзьями, а потом разодрались вдрызг. Но он не дове­ рял мне слишком долго и все пугал, что расскажет синоду про ночь, проведенную под небом. Дурак. Пока присматривался, выгадывал, как бы выгодней прищучить будущего союзника, сам оказался не у дел. Эх, не потеряй Святоша власть, он бы обязательно продвинул меня, никуда б не делся. Быть бы Гаю Жестокому Великим или даже главным Великим. Теперь вот помалкивает, видя, как Франк стал осторожно снова приближать меня к себе. Поче- му-то все теперь считают Гая Лютого его любимчиком и, главное, он сам. Кому это нужно? Ненавижу. Чует, чует Франк, что я расскажу всем, как он избавился от Фридриха на Гремя­ щих порогах. Моими лапами, вот этими самыми, обагренными до самых локтей. Ведь именно я, а не Истребитель Вшей, обеспечил тогдашнюю победу черных, подо­ спев со своим корпусом следом на переправу. Фридриха я спихнул в мутные воды по непроизнесенному приказу, как только улучил момент. И Канта. Юн дал мне понять недвусмысленно, что если я ему не помогу опять, то сдаст с потрохами. Ничего себе единомышленник. Он то снова поет про счастливое завтра, как соловей, то требует невыполнимого. Диктатор-император изменился с тех пор, когда мы понравились друг другу. Куда-то пропали его миротворческие настроения, уже пятый раз идет на нас войной. Если честно, отныне и мне не хотелось мира, теперь Гаю Беспощадному нужно было нечто большее. Только тотальная слежка не дала связаться с рыжим диктато­ ром вовремя и обговорить все детали предстоящеголередела. Пришлось оставлять зарубки на лежалой хвое и читать между строк его ответные послания. Химические надписи в подобном случае плохи тем, что легко распознаются любой пробегающей мимо козявкой. Отгого-то пришлось изобретать новый язык, состоящий отнюдь не из ароматов и дуновений, а из незыблемых символов. Особенно важно было предупре­ дить Юна о новом сверхмощном оружии накануне вторжения. Но постоянное при­ сутствие сначала Луция, а затем этого недоноска Титуса, ставшего вчера плечом к плечу, так и не позволило предупредить о всех нововведениях в нашем стане. Титус что-то учуял, явно приставленный присматривать за мной. А теперь еще и вовсе ды­ шит в затылок, пока меркнет израненное сознание. Как он догадался, что я хочу от­ крыть рыжим подземный ход сразу под ржавой консервной банкой? Больно-то как. Несправедлива жизнь. В двух шаг ах от истинного величия я умираю, так и не исполнив заветной мечты. Они раскусили меня с Копейником, причем раскусили ровно напополам. Суббота, 03.53. Диктатор Юн из тейпа рыжих: Еле удалось вывести из-под удара саперные части. Не сказать, что целехоньки­ ми, но и не разбитыми наголову. Да разве до них сейчас? Положение ужасающее, вся неожиданность пошла прахом с самого начала, а потом вообще... И все бы ничего, можно было бы закидать их касками, прорваться к подземе­ лью, а там, глядишь, и добиться перелома. Но этот придурок Гай то ли струсил в последний момент, то ли его сожрали собственные «псы». Непонятно. На переправе он тоже когда-то отвел свой корпус, покончив с Фридрихом, вместо того чтобы по­ мочь навести мосты. Отсюда наиболее вероятное предположение: попросту сбежал. К тому же, Гай что-то очень неохотно в последние годы делился информацией. Связного, посланного к нему перед вторжением, так вообще загрыз без особой не­ обходимости, решив, что тот выдаст его с головой. Да и второй сочувствующий нам «великий» ничем не может помочь, не дал о себе знать за все сражение. В итоге саперы, потеряв треть состава, так и не узнали, на кой ляд их собрали в общую кучу. Наемники-сколопендры где-то потерялись в копне соломы. На этих коричневых жаб (ругательство такое) никогда нельзя было положиться. Поэтому Красавка (мой маршал) старался не отпускать их шибко от себя. Надо полагать, утекли под покро­ вом ночи, стоило запахнуть смертью. Хищная птица, что называется почему-то совой, ухает и хохочет на высокой ели над тщетными потугами. Недаром сегодня было предзнаменование беды, когда Отец- прародитель прочертил горящие трассы сквозь небо. Вся наша рыже-красная армия