Сибирские огни, 2007, № 4

НИКОЛАЙ БЕРЕЗОВСКИЙ БЕЗУМЕЦ С ТУСКЛОЮ СВЕЧОЙ... На погосте Валантонском близ Парижа Православную могилу вдруг увижу: Среди строгих плит могильных, будто перст, Дядю Витю охраняет русский крест... На православном кресте короткая надпись: «Виктор Александрович Некипелов. 1928 -1989». 2 В Париже Виктор Александрович Некипелов прожил немногим больше года, а приехал в столицу Франции прямо из ссылки, которую отбывал после семилетнего заключения в районном городке Абан Красноярского края. Осенью 2000-го года, приглашенный ВикторомПетровичем Астафьевым в Крас­ ноярск на писательскую конференцию «Литературные встречи в русской провин­ ции», я поинтересовался у красноярцев, что это за местность, и услышал в ответ: — Гнилая... У черта на куличках... АВиктора Александровича сослали в эти гнилые кулички на пять лет, уже смер­ тельно больного, с явным расчетом: пусть он там и пропадет навсегда. Что непре­ менно бы и случилось, не вымоли его жена Нина Михайловна Комарова у начавше­ го перестройку Горбачева помилования мужу. Но помилование было с обязатель­ ным условием эмиграции. Практиковалось подобное в те годы, железобетон кото­ рых тогда только пошел трещинами, и окружение первого и последнего президента СССР надеялось их зацементировать. Так человек, не мыслящий себя вне родины, оказался за ее пределами. О чем Некипелов писал в единственной прижизненной своей книге «Между Марсом и Венерой», изданной в Советском Союзе в 1966 году: .. .И кажется нелепою и дикой Одна лишь мысль, что можно жить вдали От этой вот, поросшей голубикой, Неласковой, но дорогой земли! Да, дорогая поэту земля была не очень ласкова к нему с рождения. Потому что и родился-то он 29 сентября 1928 года за границей — в китайском Харбине, куда его отца, военного медика-инфекциониста и эпидемиолога, командировали бороться с эпидемией чумы. Этой своей причудой судьба как бы предопределила и смерть на чужбине. А в промежутке между двумя этими датами она уготовила Некипелову такие испытания, какие в силах выдержать далеко не каждый человек. НоВикторАлек­ сандрович, который для меня всегда был и навсегда остался дядей Витей, выдержал. 3 Мы вовсе не родственники, но быть родными можно и не по крови. Виктор Александрович был другом моего отца. Они дружили с 1947 года, когда стали кур­ сантами Омского военно-медицинского училища имени героя гражданской войны Николая Шорса. Щорс в мирной жизни был фельдшером. И в ОВМУ готовили фель­ дшеров для армии. Размещалось оно в строениях XIX века на территории Омской крепости, заложенной полковником Иваном Бухгольцем в веке XVIII. Это на стрелке двух рек— по правому берегу Оми, впадающей в Иртыш. Мой будущий отец с другом Виктором учились на круглые, как тогда выража­ лись, пятерки. Некипелов, по воспоминаниям его однокашников, вообще был са­ мым блестящим курсантом в училище, обладая феноменальной памятью: цитиро­ вал, раз прочитав, главы из книг, будь они научными, политическими или художе­ ственными, мог повторить слово в слово лекцию, которую, казалось, и не слушал, почему его и поднимал с места в учебной аудитории взбешенный преподаватель... Мама, не забылось, рассказывала: «Виктор был и самым галантным «щорсов- цем». Придешь, бывало, в клуб военно-медицинского училища на танцы, так он не клюквенным морсом из общепитовского жбана — самый дешевый прохладитель­ ный напиток в буфете — угощает, как другие курсанты знакомых девчат, а дорогу- щим, как мне тогда казалось, лимонадом в непочатой бутылке. «Витя, да ты разо­ ришься!»—-ахну. А он в ответ, как сейчас слышу, этак по-гусарски: «Не пьют морса