Сибирские огни, 2007, № 4

на пользу. Пусть и не в их, надзирающих, пользу, скаламбурю. Провинциальные : кагэбисты наверняка в своем тесном кружке смаковали будущее «раскрытие» ярой провинциальной антисоветчицы, громкий над ней процесс, и прикупили, небось, новые звезды на погоны, рассчитывая, естественно, и на служебные повышения, а м то и на выдвижение куда подальше от заштатного городка, чтоб поближе к цивилиза- (_) ции. А тут, нате вам, и встречаться с воинствующими старушками стала она реже, и 2 обличительного пыла в разговорах с местным населением в публичных местах вро- О де магазинных очередей поубавилось, и круг ее знакомств сделался уже. Рождение 5 же сына и вовсе свело всю «разработку» Нины Михайловны комитетчиками на нет. и Что это за воительница с государственными устоями, если младенец на руках! На- Р чальство засмеет. А если и позволит подвести ее под суд— самая гуманная в мире советская Фемида не осмелится вынести обвинительный приговор. Надобно, похо- д- же, переводить стрелки на ее мужа. Тем паче, что сам подставляется... Щ Дядя Витя, и впрямь, «подставлялся» сам, оберегая любимую, а позже и своих р детей. Чему содействовала, как это ни печально, и Нина Михайловна, вроде бы «по го семейным обстоятельствам» и отошедшая от активного диссидентства, но иногда из позволяющая себе выходки, за какие уж точно бы «загремела под фанфары», не f бyдь под прикрытием мужа. И наивность ее беспредельна. Она, например, по сей день уверена, что обвела вокруг пальца КГБ в 1968 году, когда вышла, скажу так, из- под контроля дяди Вити, уехавшего на сессию в Литературный институт, и «разбро­ сала в воскресный базарный день скрученные бумажки со стихами, осуждающи- >Я ми ввод войск» в Чехословакию. § Стихи были собственного ее сочинения, что, конечно же, без труда определили О кагэбэшные стилисты, да и на протестных виршах, размноженных на давно знакомой § экспертам этой службы пишущей машинке, остались ее «пальчики». Однако, опять [2 же, ее спасает «младенец на руках», а «скрученные бумажки» оказываются позже в о* деле, заведенном на антисоветчика Виктора Некипелова. м Но НинаМихайловна торжествует: =К «Конспирация была, что называется, на самом высоком уровне!» ¡23 Я представляю, какой новый приступ ужаса за судьбу любимой испытал дядя О Витя, когда, вернувшись с сессии, узнал о рифмованных листовках, разбросанных в Щ Умани. Но описывать этот ужас «в красках» не стану, хотя литературный жанр «за- Я метки к роману» дает право и на художественный вымысел. Здесь, думается мне, нет надобности в нагнетании страстей, поскольку так, как повел себя в этой ситуации дядя Витя, не придумать и самому изощренному романисту. Он изумился. Якобы, конечно же, но так натурально, что у Нины Михайловны не мелькнуло и тени сомне­ ния в искренности этого изумления. Дядя Витя, помимо поэтического дара, обладал еще и актерским, почему в театральной студии медучилища ему доверяли играть главные роли. Блестяще сыграл он и на этот раз: — Нинуша, а чьи же это стихи? Перебрав всех, кто имел в Умани хоть самую малую склонность к сочинитель­ ству, автора так и не определили. Нину же Михайловну, намеренно утаившую свое авторство, дядя Витя и вовсе не включил в круг «подозреваемых», что, похоже, нема­ ло ее обидело. Она-то прямо-таки жаждала, чтобы муж узнал ее «поэтический по­ черк», затем, конечно же, высоко его оценив. Жены пишущих, давно и не только мной подмечено, почти всегда рано или поздно норовят проявить в творчестве и себя, но, увы, для большинства из них такие «беременности» оказываются ложны­ ми. И Нина Михайловна не исключение. Да и будь иначе, дядя Витя все одно не признал бы в тексте «скрученной бумажки» руку, скажу так, любимой, чтобы не поощрить ее на подобные «подвиги» в дальнейшем. Он, уже вызвавший огонь на себя, должен быть полностью уверен, что его «часть», скрытно отведенная в тыл, не окажется вдруг в секторе обстрела. Да уж, может опешить здесь читатель, у автора, похоже, крыша поехала. С чего это его герой, к тому же невыдуманный, заразмышлял вдруг, пусть и предположи­ тельно, употребляя специфические термины, свойственные скорее выпускнику ар­ тиллерийского, а не военно-медицинского училища? А с того, повинюсь, что армей­ ский период жизни поэта Виктора Некипелова начинался вовсе не с ОВМУ имени фельдшера и героя Гражданской войны Щорса. Начальное военное образование, пусть и незаконченное, у дяди Вити как раз артиллерийское. В 1943 году, с начала Великой Отечественной буквально засыпавший омского 40 военного комиссара заявлениями, просьбами и ходатайствами о направлении доб-