Сибирские огни, 2007, № 4

ных смотрящих территории, занимающей уже, увы, не 1/6 часть суши. Их тьмы и тьмы, и этот общак я уже называл— номенклатура, сформировавшаяся еще в правле­ ние такого мощного, казалось бы, государя, как Иван Грозный, и истинное определе­ ние номенклатуры, если по-русски, — опричнина. Идядю Витю, подставившего себя вместо Нины Михайловны, ломал не комму­ нистический режим— его ломали опричники этого режима, расплодившиеся в про­ винциях СССР, как тараканы. Как, впрочем, и многих других, в том числе и далеких от какого-то инакомыслия, но представляющих, на взгляд опричников, какую-либо опас­ ность для контролируемой ими системы. И великую державу развалила не пестуемая в ней идея, якобы оказавшаяся лож­ ной или даже порочной, а, опять же, опричнина. И вклад в этот развал Запада или советских правозащитников, зациклившихся на Кремле, сталинизме да Мавзолее, — почти никакой. Их путь, на мой взгляд, был вообще тупиковый, а по дяде Вите— так и вовсе в никуда. Чем он и опечалился в декабре 1973 года во Владимирской тюрьме № 2 , не отрекаясь от по-человечески близких ему людей, соратником которых стал в ситуации, из какой не было для него иного выхода: Ненавижу Сегодня, и Завтра боюсь. Только в прошлом живу я и прошлым томлюсь. Отворение слов. Откровенье идей. Я люблю тех вчерашних, высокихлюдей. Я люблю их крутые, скульптурные лбы, Итрагический полдень их гордой судьбы, Их размеренный быт, назидательный лад, Их наивную веру в ликующий град, И жестокое право — без тени стыда— Говорить: «идеал»... «справедливость»... «звезда»... — Все, что станет однажды путем в никуда. 18 «В никуда», но уже потеряв не вскормившую их великую Отчизну, а себя, при­ шли даже те немногие советские правозащитники, которых новый режим обласкал. Как, скажу для начала, Сергей Ковалев, бывший коща-то вроде бы в одной упряжке с дядей Витей. Вознесенный на официальный государственный пост главного защит­ ника прав человека, он тотчас забыл о геноциде в пенитенциарной системе, унасле­ дованной от СССР, занявшись наживанием политического— и, наверное, не только политического— капитальца на крохотной Чечне, испокон раздираемой внутренни­ ми междусобойчиками и кормящейся от свар и абрекства. Тога миротворца, в ка­ кую он обрядился, дала ему возможность остаться на плаву и на виду даже тогда, когда его лишили присутственного места в правительстве. Что ж, иные времена — иные нравы. Но, похоже, Сергей Ковалев умел извлекать выгоды из правозащитной деятель­ ности и при коммунистах, устраивающих ему, ссыльному, свидания с сыном Ива­ ном, отбывающим заключение. Такие «поблажки», утверждает Нина Михайловна в своей «Книге любви и гнева», в ту пору были просто беспрецедентны. И на соб­ ственном примере рассказывает, как ее постоянно лишали пусть сверхредких, но законных встреч с мужем. К сыну же Ковалева у нее особый счет. Иван, отбывавший срок вместе с дядей Витей, свидевшись с отцом, передал через него, что «у Вити все 3 заказ Ns 805 НИКОЛАЙ БЕРЕЗОВСКИЙ БЕЗУМЕЦ С ТУСКЛОЮ СВЕЧОЙ...