Сибирские огни, 2007, № 4

— Василий! — попыталась остановить его баба Маня, но он мать свою будто не слышал: ; — Кури, не бойся... >К Я вроде бы и не боялся, но и курить совершенно расхотелось. Однако курил, по- У детски не глотая, а набирая в рот дым. Неразмятая папироса тянулась плохо, тлея с и одного бока, но я все же вытянул ее до мундштука. И с облегчением ткнул мундштук и в пепельницу. 2 — Ну, так не курят, — брезгливо посмотрел отец на подгоревшую картонную о трубочку. — Кури дальше, пока не научишься, — и медленно, явно демонстрируя, § размял папиросу, сдавил, сплющивая его конец, мундштук, чтобы удобнее держался О губами, и закурил, наблюдая за мной, повторяющим его манипуляции. — Вот, уже ^ получается... О Папиросе на пятой мне сделалось дурно. Я плюхнулся мимо табуретки. Потом д- отец поддерживал меня над тазом, в какой, казалось, выворачивалось мое нутро. Но Э после я не мог и стоять-то рядом с курящими лет десять, большую часть из которых ^ провел в интернате, где дымили все, начиная с первого класса, за исключением ред- ^ ких девчонок. А когда все же в шестнадцать закурил, мама печально вздохнула: м —А я надеялась, что ты с отцова урока никогдак этой гадости не притронешься. — Все курят, — буркнул я, оправдываясь. *|г — Все, да не все,— еще печальнее вздохнула мама.— Виктор, вон, друг твоего отца, не курил... Мама вспомнила дядю Витю почему-то уже в прошедшем времени, хотя минул всего год, как он приезжал со своей Ниной в Омск, и от него еще изредка приходили 2 письма из Умани. Но, может, она вспомнила его курсантские годы, когда он точно не ^ курил, отдавая свою курсантскую табачную пайку друзьям. Не помню его курящим о и я, но, вполне возможно, лишь потому, что нещадно курила Нина Михайловна, и щ сигареты, по той поре роскошные •—с фильтром. Тогда в омских магазинах свобод- щ но отоваривали только бронебойным «Памиром», а «Примой», ленинградским «Бе- м ломорканалом» и болгарской «Шипкой» торговали из-под прилавка. А тут, надо же, 35 что-то явно заморское, да еще в тонких пальчиках изящной, точно из иностранного фильма, женщины, курящей с привычной небрежностью и нисколько не стесняю- § щейся этого порока,— только за это в Нину Михайловну нельзя было не влюбиться. К И за тот день, какой она и дядя Витя провели в нашем насыпном домишке на восточ- ~ ной окраине Омска по улице 5-я Восточная, 60, я опустошил уйму спичечных короб­ ков, поднося ей прикурить. Правда, из трех спичек минимум две ломались, когда я чиркал ими по коробку. А дядя Витя если и курил, то прикуривал сам. Хотя вряд ли. Что подтвердил позже и его брат Валерий: — Нет, курильщиком Виктор не был. Помню, правда, когда приезжал в Новоси­ бирск, где он служил после училища, покуривал, но, скорее всею, балуясь или чтобы выставить передо мной свое старшинство. А чтоб в Москве, в Подмосковье, в Ка- мешково Владимирской области, куда тоже к нему вырывался, — нет, не курил... О куреве в тюремных передачах дяде Вите Нина Михайловна упомянула лишь однажды, но в местах заключения табачные изделия— вроде денег на воле. Может, это и не столь важно для образа дяди Вити — курил он или не курил (а что чурался алкоголя, замечу в скобках, — это точно), но я клоню к тому, что, не дай Бог, окажись в застенках Нина Михайловна, основным вложением в передачи для нее былц бы сигареты. Нина Михайловна и теперь курит не меньше, чем в молодости, рассказывал Валерий Александрович, побывавший у нее в Париже после смерти брата, и у моги­ лы мужа на Валантонском кладбище она тоже с неизменной сигаретой, схожей по докуренности с «бычком». На любительской фотке, снятой «мыльницей», у Нины Михайловны вид вовсе не парижанки, не ей в обиду будет сказано. На снимке она вылитая пожилая русская женщина, побитая и изможденная жизнью, в какой-то син­ тетической, будто с чужого плеча, куртешке, и, право, не поясни Валерий Алексан­ дрович, что это Нина Михайловна и есть, я никогда бы ее не признал. А ведь всего чуть больше тридцатилетия минуло, когда, тоненькая и яркая, в открытом на груди и коротком, выше колен, платье, она, явившись в Омск, была воспринята мной именно парижанкой, а не какой-то там иноземкой. Потому что, догадываюсь сей­ час, в советские времена демонстрировали в кинотеатрах преимущественно фран­ цузские фильмы, и Париж был местом действия большинства из них, и парижанки,