Сибирские огни, 2007, № 4

НИКОЛАЙ БЕРЕЗОВСКИЙ БЕЗУМЕЦ С ТУСКЛОЮ СВЕЧОЙ... ду на вызволение, на обретение свободы, какую можно использовать для растления в своих или революционных (корпоративных, выражаясь по-нынешнему) интересах чужих душ. Только в таком растлении, убеждены фанатики различных революцион­ ных течений, гарантия их личного бессмертия, поскольку за подавляющим большин­ ством из них, когда они проваливаются уже в безвозвратную яму, именуемую в этом случае адом, не остается ничего. Екатерина Львовна приуготавливала Нине Михайловне свою судьбу, исподволь подменяя ее мировоззрение собственным, давно потерпевшим крах, но теперь по­ лучившим возможность реанимации. Испытания, выпавшие на ее долю, ничему не научили старушку, а главное— не научили милосердию к ближнему. Подливала, конечноже, в разгоравшийся огонь масла и перекрасившаяся в канад­ скую коммунистку НадеждаВитальевнаСуровцева. Но несколько иначе. В отличие от продолжавшей эсерствовать подельницы она выступала в роли искушенной сердце- ведки, этакой дуэньи, если на испанский лад, почему Нина Михайловна и поверилась именно ей в своих любовных муках. Но вот как эту мучительную любовь к конкрет­ ному человеку совместить с борьбой за любовь и счастье всего человечества? — Ну, маленькая, ну, что вы, все как-то образуется. Любить— это же прекрас но. Даже если нельзя вам быть вместе, все равно вы вместе... — нашептывает канад­ ская коммунистка, вроде бы заряжая Нину Михайловну оптимизмом. На самом же деле в ее сознание вбивается маразматический постулат революционеров о любви на расстоянии в тягостных испытаниях разлукой ради великой цели. Этого, мол, не избежать никому из вставших на путь истинный. До прихода, надо думать, к власти, после чего любовь стала бы представляться, как кое-кому из властвующих большеви­ ков, «стаканом воды»... Для дяди Вити знакомство любимой с уманьскими отшельницами не было, ко­ нечно же, тайной. Более того, в какой-то из его приездов к Нине Михайловне комнат­ ка одной из них в квартире старинного дома по улице Коммолоди, 6 стала им по- настоящему первой опочивальней. «Под магаданским полушубком». И нетрудно представить, как ночью в комнатке другой вслушивались в интим­ ные звуки за стенкой старушки, вспоминая, возможно, собственную молодость, а скорее всего, корректируя свои революционные планы насчет Нины Михайловны уже и относительно дяди Вити. Да, в прошлом он советский офицер, и поживший, не в пример его пассии, значительно дольше, а значит, с уже сложившимися взглядами и пристрастиями, однако — поэт, да и любовь не только с ума сводит, но и с пути, давно уже избранного, сбивает... Впрочем, гадать не буду, но несомненно, что не по собственной инициативе, а именно по наводке старушек подсунула однажды Нина Михайловна дяде Вите руко­ пись воспоминаний Екатерины Львовны Олицкой. Мол, чтобы не скучал, пока она на службе. Рукопись эту она давненько переписала под копирку на своей старенькой пишу­ щей машинке, а потом еще раз, поскольку, уже наученная азам революционной конспирации, вдруг обнаружила, что в одном часто повторяющемся слове повторя­ ется и ошибка, присущая только ей. Об этой сверхурочной работе, как и о том, кем она инициирована, дядя Витя долго ничего не ведал. Один из экземпляров «Воспо­ минаний» Нина Михайловна, опять же конспирируясь, прятала под матрацем крова­ ти, а другие хранились у старушек. Интересно, что этот труд несломленной политзечки в зените своей уже не толь­ ко всесоюзной славы читал, будучи в Умани, и Александр Исаевич Солженицын, но почему-то не прихватил с собой, уезжая, чтобы дать ему, как говорится, ход, обнаро­ довав в советской печати, в самиздате или на Западе. «Воспоминания» не показались ему интересными?.. А вот дядю Витю они точно пришибли. Судя по позе, в какой его застала Нина Михайловна, вернувшись с работы {«сидел, сжав виски»), он был просто оглушен. Но не прочитанным, как думала и думает и посегодня Нина Михайловна... 14 К середине 60-х годов прошлого века не только дядю Витю, относящегося, как тогда выражались, к творческой интеллигенции, но и большинство просто советских людей уже трудно было поразить беспределом сталинизма. Благодаря хотя бы и