Сибирские огни, 2007, № 4

КНИЖНАЯ ПОЛКА РАЗМЫКАЯ КРУГ Кордзахия Е.В. Возвращение. Стихи. Омск, Книжное издательство, 2006. Мир поэзии Евгении Кордзахия не бли­ стает очевидными красотами. Напротив, ча­ сто он подчеркнуто некрасив. Но только по­ тому, что знает: так устроен свет, так надо, так должно быть. Должна быть тайна суще­ ствования красоты, совершенства, любви, и все это познается в сравнении с миром обы­ денной жизни. Это как тайна окна из стихотворения «О, эти окна...», по ту сторону которого «пьют по вечерам чай \ с большими шоколадными конфетами». Может, это зеркало, отражаю­ щее мечту, девочку-идеал, а может, неотра­ зимая, суровая реальность существования лучшего, недостижимо лучшего. Тем суро­ вее героиня стихотворения судит себя, при­ дя домой в своих «тяжелых, некрасивых бо­ тинках»: «Ведь я ее (мать. — В. Я.) чуть-чуть не предала!». И тут же оставляет возмож­ ность «потустороннего» (заоконного) свое­ го бытия: «Но может быть, мне это (преда­ тельство. — В. Я.) только кажется?». Так и шествуют по своим земным до­ рогам некрасиво одетые и обутые герои по­ этессы, не смея и надеяться на счастье — принадлежность «того» мира. Оно ведь срод­ ни сказке, где «забыли врыть путеводитель»- столб для чересчур счастьелюбивых. Поэтес­ са, рассказывающая нам такие «Сказочки» (название стиха) с неврытыми столбами со­ гласна и на несказочное счастье одной «пи­ чужки». Оно явилось ей в более чем прозаи­ ческом виде —■потерянного дедом Кузьмой «треуха». Обычная — не «невидимка» — шапка, в которой птица устроила свое ма­ ленькое счастье, гнездо — что может быть более непоэтичным с точки зрения далекого от реальности мира сказки? Е. Кордзахия с постоянством человека, раз и навсегда открывшего непререкаемую истину, варьирует этот образ «некрасивого» счастья в последующих стихах книги. Они, будто выстраивают сюжет мини-романа в стихах. «Романа», потому что есть тут и свои драмы и трагедии, а «в стихах», потому что главным действующим лицом тут является душа — чувствительная, мудрая, женская, проходящая через все вехи биографии сво­ ей носительницы. В ней есть и что-то маль­ чишеское, «упрямое, нескладное, вихрас­ тое», чуткое к контрастам, и фольклорно-де­ ревенское, некрасовско-причитающее, с «но­ женьками» и «рученьками» в мелодрама­ тическом стихе с женскими рифмами, и даже цыганское, мечтающее о «шалях распис­ ных», «кудрях черных» и примятом ковыле таборных странствий. Но героиня поэтессы, явно автобиографическая, хорошо знает место своей прописки — окраина. «Я при­ вычная, мне это не впервой, \ И к лопате, и к ухвату, и к ведру, \ с острой тяпкой — над картофельной ботвой, \ с мокрой тряпкой — по мощеному двору». Простая, трудовая, честная жизнь, простая, добрая, земная душа может желать только того, «чтоб не убыло добра на всей земле, \ чтоб не убыло тепла на всей земле, \ света в горнице и хлеба на столе!». И как непросто такой светлой душе вхо­ дить в собственную ночную жизнь, когда же­ лания обоюдно затемняются или наоборот, обостряются. Не зря этот раздел назван «Ноч­ ные стихи» и не зря уже в его начале звучит имя А. Блока: он всегда в «багаже» у поэтес­ сы с окраины. Здесь блоковская душа герои­ ни смотрится уже не в зеркало-окно, не на свое желанное отражение, а в другую, муж­ скую душу. И видит в ней мир не красоты, добра и любви, а печали, тоски, греха. «И жизни всей не хватит нам с тобой, \ чтобы свою тоску дотосковать», — говорит герои­ ня в стихотворении о разлучнице-любви. Это рок или заклятие, но душа возлюбленного остается для нее темной, неотзывной, бесслез­ ной. И тогда она готова на обмен, как когда-то хотела поменяться с красивой девочкой за окном: «...Мы обменяемся сердцами, \ И ты возьмешь мое— в слезах, \ и я возьму твое — без слез». Мужчина так и останется для геро­ ини стихов Е. Кордзахия «уходящей натурой» — в ее «ночных стихах» он и не ночевал. Ос­ таются дети, которые, однако, в силу своего акселератства, быстро возвышаются над ро­ дителями: «Вам, наверное, наскучили мы, ли­ липуты... \ Всяк из нас судит мир по своей