Сибирские огни, 2007, № 4

как сапоги изнашивал ...», «в палисады подощатым тротуарам //приходил еще не названный поэтом»). Вотчиной детстваШуры Кухно была заросшая соснами, березами, тополями, кле- ^ нами, черемухой Туруханка, где по весне пил он березовый сок, и окрестные, с говорящими р «сибирскими» названиями (Омская, Томская, Красноярская, Иркутская, Енисейская, Нер- 0 чинская, Бурлинская, Ленская...) улицы. 2 Но беззаботным и счастливым детство его назвать нельзя. Тяготили сиротствои одино- щ чество. Отец работал сначала продавцом в магазине, потом в звании старшины войск НКВД Я- служил в охранетюрьмы, находившейся надругомконцеПереселенческой. Маленький Саша, ^ которогоАнтон Данилович до двух лет вынужден был везде таскать за собой, нередко коро- Ы тал там дни. После двух лет его определили в городской интернат, итеперь отца он не видел ^ уже неделями. М После развода с Молчановой Антон Данилович женился еще два раза, но обе мачехи ~ Александру настоящими матерями так и не стали. 3 Александр у Антона Даниловича был не единственным ребенком, но именно ему он 5 уделялособенное внимание. д «Без матери воспитал»,— записал когда-то он вдневнике. А несколько позже сочинил «роман» в стихах о своей неудачной первой женитьбе, где были и такие строки: «заменял я Шуре маму, //был и мамой и отцом». ПодтверждаетэтоиА. Кухно врассказе«Откудаазъ есмь...»:«.. .Оноченьлюбилменя, ревностно оберегал отлюбой чужой ласки и воспитывалусердно... .Отец, конечно, сыграл щ решающуюроль в моем воспитании иобразовании». К Ивомногом, следуетдобавить, положительную. Исключительно честный, правдивый щ человек, он исынавоспитывал такимже. д Но его благотворное влияние сказывалось нетолько на формировании нравственных о- основ сына. Кухно-старший обладал еще и достаточно развитым эстетическим чувством, 2 которое и Александру, как мог, старался сранних лет привить. Антон Данилович играл на ;чн гармошке, «любил петь, любил стихи, музыку ипел—как чувствовал, как жил». сц СвоеобразныйпоэтическийотзвукнайдетэтовстихотворенииА. Кухно«Слухач». Юный У музыкант «на слух» подбирает всвой «музыкальный букет»ноткукнотке, какна цветочной ш поляне ромашку к ромашке. А его отец, «баян заслыша, украдкой слезы вытирал» и копил 5 деньги, мечтая купить баян. Ивот—«купил. Привез. —Играй, потомыш!..» Стихотворение явно навеяно личными мотивами. Ифакт такой вбиографииА. Кухно был, илюбовь кгармошке, кпесне онототца, безусловно, унаследовал. Как и замечательное свойство—петь—какчувствовать, какжить, которое станет одной из определяющих черт его поэзии. Вполне соответствуютжизненнойканвеА. Кухноифинальные строкистиха: «Но вырос парень//и понял, что—не музыкант». Былос нимнечтоподобное. Уже в студенчестве увлекся Александр пением, стал выступать перед публикой иподумывал об артистической карьере, но вовремя понял, что это все-таки не его. ПевцаА. Кухно в итоге не состоялось, но бесследноувлечение непрошло. Оноотозвалосьпесенностью, музыкальностьюегостихов. Не без влияния отцаразвивалась уА. Кухноранопроявившаяся тяга к художественно­ му слову, к стихотворчеству. Враннем детстве АнтонДанилович разучивал с сыном в сво­ бодное от работы время стихи Маршака, Чуковского, Барто. А уже в семь лет Александр сложил свой первый стишок, появившийся в стенгазете пионерлагеря, и сразуже проявив­ шиеся способности сынаАнтонДанилович поставилна плановуюоснову. «Он завалил меня блокнотами и карандашами, — с улыбкой писал об этом врассказе «Откуда азъ есмь...» А. Кухно,—подсчитывал, сколько стихотворенийя написал замесяц, лето, за год, установил, так сказать, план-максимум и план-минимум, всячески старался способствовать моемураз­ витиюв этомнаправлении». АнтонДанилович исам взялсяпоторжественным случаямсочинять «нечто, напомина­ ющее стихи, очень длинное и сверхназидательное», котороепотомчитал гостям. Вэтойпочтианекдотическойситуации былисвоинемалые положительныестороны. Во- первых, БогомданныйА. Кухноталант без усилий отца, интуитивно его почуявшего и стара­ тельно лелеявшего, мог бы еще долго находиться в обездвиженном, инертном состоянии и неизвестно, к каким перспективам это вообще привело бы. А во-вторых, нет худа— без добра: юный сочинитель скоро понял, чтопоэзия и конвейер—вещи несовместные. Что касается отцовой графомании, откоторойАлександру становилось страшно стыд­ но, то онатоже была своеобразным катализаторомпоэтическогоразвития. Во всякомслучае, заставляла чуткого к слову мальчика решительно отделять зерна от плевел («в пятом ли, в шестомли классе я уже понимал, что стихиотцалишеныподлиннойпоэтичности, что суще­ ствует настоящая красотаслова»). Нев последнююочередь, именно изэтого стыдаза мало­ грамотные вирши отца прорастет впоследствии легендарная требовательность А. Кухно к поэтическойработе. И, конечноже, навсегдаостанется внем, поегособственномупризнанию, самое, быть может, важное для творческой личности,—«отцовская... любовь к природе, к музыке, к родному слову». Утверждая, что сына он воспитывал один, АнтонДанилович прав был лишь отчасти. Существовала еще бабаСаня. Роднёйона Кухно не приходилась. Просто соседка по кварти­ ре. НоименноонасталавдетствеАлександрасамымблизкимпосле отцачеловеком. Впослед- 127