Сибирские огни, 2007, № 4

«Из первых своих знакомых (по лагерю Пермь-35. — Н.Б.) упомяну Виктора Александровича Некипелова... Виктор Александрович заканчивал в 1986 году вто­ рой срок. Это был настоящийрусский интеллигент. Талантливый поэт... Он тог­ да уже был болен... Была у него и еще одна, редкая в наше время, особенность. Он не сквернословил, считая это аморальным и недостойным...» Из таких вот сообщений, воспоминаний мамы, рассказов однокашников и зна­ комых отца я много знаю о друзьях его молодости, ближайшим из которых, но в одном ряду с «однополчанами» по курсу-роте Андреем Седановым, Александром Жирновым и Асхатом Ибрагимовым, был дядя Витя. Эпизоды из курсантского их бытия, когда яркие, а когда не очень, но все равно запавшие в мою память, перемежа­ ясь, как при вращении калейдоскопа, в конце концов упорядочиваются, складываясь в довольно цельную картину, на полотне которой, помеченном 1947— 1950 годами, за­ печатлены, как в шлягере застойных времен, «отличные парни отличной страны». Им бы жить да жить, да, не обделенным талантами, матереть, обретая чины и известность, но в дальнейшем все, за исключением дяди Саши, дослужившимся до генерал-майорской звезды на погонах, кончили, на обывательский взгляд, плохо. Да и не на обывательский, наверное, тоже. О трагедии отца умолчу— очень уж случившееся с ним личное. А дядя Асхат Ибрагимов, старший лейтенант медицинской службы одной из застав на советско- китайской границе, «играя» на досуге с сослуживцами в «русскую рулетку», разнес себе череп из табельного нагана, давно снятого с вооружения не только в Китае, но и, наверное, в какой-нибудь Эфиопии. Такая уж, видно, выпала ему, сыну гор или степей, карта. Дядя Андрей Седанов, подпавший вслед за моим отцом и дядей Витей под хру­ щевскую демобилизацию, окончил на «гражданке» медицинский и педагогический институты и даже университет марксизма-ленинизма. Но с сорока лет живет в сво­ ем, непонятном и страшном для окружающих, мире, именуемом медиками шизоф­ ренией. Заучился, говорят о нем люди. «Заучился», с их точки зрения, и дядя Витя, тоже обладавший, если считать с военно-медицинским училищем, тремя дипломами. «Заучился» еще и как поэт, пи­ савший не в стол (как пишет и посегодня дядя Андрей), да еще и переводчик пусть и с близкой к русскому украинской мовы, по-новому открывший русскоязычному читателю Ивана Франко, Майка Йогансена, Василя Симоненко, Миколу Холодного и других кобзарей, — иначе, право, чем еще объяснить «взбрык» несомненно умного и одаренного человека против государственной машины? Не мальчик ведь, еще не набивший шишек, а тридцативосьмилетний мужик, наверняка трезво оценивающий, на что замахивается, и понимающий, что он наверняка останется в проигрыше. Так что вывод для обывательского ума очевиден: свихнулся на почве образова­ ния. Но и дядя Саша Жирнов, не отличавшийся в училище особыми талантами и именно поэтому особо опекаемый в этом почти семейном кружке курсантов, учил­ ся не меньше. Тогда еще Ленинградская, а не вновь Санкт-Петербургская, Военно­ медицинская академия за плечами, и с женами не сразу сложилось, чтоб первая— и на всю оставшуюся жизнь. А вот вышел в отставку с должности заместителя по медицинской части командующего Северо-Кавказским военным округом и благо­ получно доживает свой век в станице Павловской Краснодарского края, тоже пыта­ ясь понять, почему же с его друзьями случилось то, что случилось. « Твоего отца я более или менее, но понимаю, — писал мне дядя Саша в одном из писем. —- Василий был горяч, скор на решения, жил эмоциями. Всегда — как с саблей нагого. Почему, наверное, его и прозвали в училище «сибирский казак». Он гордился своим русским, сибирским происхождением. Ну, и мы тоже... Асхат — тот, помню, был зациклен на Коране, часто из него цитируя: «Все будет так, как должно быть, если даже будет наоборот». Болезнь Андрея, скажу тебе как ме­ дик, проявлялась еще в училище: шизофрения — злой рок в его роду. А вот Виктор всегда отличался рассудительностью, обладал незаурядной памятью, многогран­ ными знаниями. На занятиях, правда, часто отвлекался: читал, писал, рисовал. Создавалось впечатление, что он не слушает преподавателя. И тот, разгневав­ шись, поднимал Виктора из-за стола: может, вы хоть краем уха слышали, о чем я говорил? И Виктор повторял все сказанное преподавателем дословно. Это пона­ чалу всех в училище поражало, но потом привыкли. Вообще они оба (Виктор, Вася) — честные, принципиальные, правдивые люди. Патриотизм — любовь к НИКОЛАЙ БЕРЕЗОВСКИЙ БЕЗУМЕЦ С ТУСКЛОЮ СВЕЧОЙ...