Сибирские огни, 1996, № 5 - 6

fece оцепенели, надеясь отчего-то, НТО голубь еще поднимется и взлетит. Но поза говорила о другом. Это была поза мертвого. — Сдох,— сказал сержант и тут же поправился.— Умер! Надо же... Он осторожно снял голубя с гроба и положил его на снег. Инвалид откинул головку и выглядел успоко- енно. — Откройте гроб,— хрипло приказал комбат,— и положите Инвалида в ногах у Алексея. Это, можно, сказать, его единственный родственник. Солдаты отколотили крышку, положили в ногах у Вьюна голубя и сержанту показалось, что покойник это одобрил. На его лице не было страдания. Снова заколотили гроб, опустили его в могилу, за ­ бросали могилу землей, поправили холмик, поставили крест, вздохнули и еще раз выпили. Но не поровну. Солдаты и сержанты по рюмке, а комбат целый гране­ ный стакан. И все молча, молча... Как будто слова мог­ ли кого-то оскорбить. И только слова. 4 «Сибирские опіи», № 5—6—96 г.