Сибирские огни, 1996, № 5 - 6

ку шуршащие цветные бумажки, похожие на конфет­ ные фантики, а коты, слюнявя лапу, важно их пересчи­ тывали. «Выкуп!» — догадалась Марыся и проснулась. Все та же темная яма, и никого. Кажется, целую вечность она тут, но спасать ее почему-то никто не спешит. Очень хотелось есть и пить. Но если с водой кошка проблему довольно быстро решила (грунтовая вода проступала из-под земли и в дальнем углу образовы­ вало небольшую лужицу), то с пищей... Дома ее кормили утром и вечером. Клянчить же ку­ ски между завтраком и ужином в семье архитектора считалось дурным тоном. Но сейчас, кажется, прошли уже все сроки, однако никто и не думал ее покормить. От голода кружилась голова. Переборов гордость, Марыся крикнула вверх своим сторожам: — Эй! Я есть хочу! Почему вы морите меня голо­ дом? Тотчас же в проем свесились две кошачьи головы. Они переглянулись, и голова Бабая спросила: — А чё и правда ее не кормят? — Забыли, наверное.' — Ну так я сбегаю, напомню,— с готовностью пред­ ложил Бабай. — Нет, лучше я,— не согласился Свисток, которому надоело торчать здесь весь день. Они заспорили, и неизвестно, чем бы закончилась их перепалка, не объявись возле погреба снова Гарик и Ништяк. Утверждая, что о Марысе забыли, Свисток был не­ прав. О пленнице — главном теперь козыре рэкетиров в борьбе с кошачим патрулем — бандиты забыть не могли. Более того, Рваное Ухо велел пленницу не толь­ ко стеречь, но и беречь. Расщедрившись, он даже вы­ делил ей на обед из своих запасов кое-что вкуснень­ кое. Широкий жест обычно очень скупого пахана вы­ звал в Гарике ревнивую обиду и заставил еще больше обозлиться на строптивую красавицу, отказавшую ему в своем сердечном расположении. И, пожалуй, впервые Гарик посмел ослушаться рыжего своего главаря. Не совсем правда, но тем не менее... Решив, само­ лично наказать пленницу, Гарик оставил ее без обеда. Львиную долю подарка Рваного Уха они с Ништяком умяли сами, а остатки — полузасохший кусочек колбас­ 194