Сибирские огни, 1996, № 5 - 6

foro, история с Инвалидом полностью выявила покровительство и попустительство комбата к Вьюну. Это было, по меньшей мере, неосмотрительно. От при­ вязчивости начальства тоже исходила непредсказуе­ мость и трудно было понять, как на нее реагировать. Привычнее для дисбата было реагировать насилием — альфой и омегой отечественного перевоспитания. Вот почему Стороженко начал реагировать в тот же день. До обеда Вьюн скалывал лед на плацу, потом семь раз вымыл казарму — никак не достигая совершенства, а к івечеру стирал ржавчину и закрашивал водопроводные трубы. Вьюн понимал, что комбат везде его защитить не сможет и потому твердо решил дать деру из опосты­ левшего ему дисбата. Так что в этот четверг только он один ждал пятницы и киносеанса... Пятница. Январь. Поздно вечером В забегаловке у Петровича было дымно и тесно как в тюремной камере, в которой даже спичка сразу же гаснет от нехватки кислорода. Сам Петрович стоял в прорези, напоминающую мишень. Ее было достаточно, чтобы забегаловка видела его башку в колпаке, поса­ женную на плечи как бы минуя шею, огромное брюхо, укрытое засаленным халатом, и волосатые руки с ог­ ромными и ловкими лапищами, швыряющими посетите­ лям с зелеными и небритыми лицами шашлыки и круж­ ки с пивом. Забегаловка работала до двух часов ночи. Следова­ тельно, до закрытия оставалось еще часа четыре, самые ненавистные для Петровича. Правда, и самые прибыль­ ные. Петрович уже нажил новый дом, машину, дачу, купил в городе для постоянного дохода две квартиры и ему «капало» с постояльцев, но закрыть свою забега­ ловку никак не решался. Хотя и очень хотел, так как смертельно надоело платить «за крышу» банде, работа­ ющей на тракте, опротивела клиентура — дальнобойная шоферня, поселковые алкаши и бесконечные бомжи. Кроме того, к десяти часам вечера слабел даже желез­ ный организм Петровича. Его клонило ко сну и к бес­ причинному раздражению. В это время он не терпел за­ мечаний и при малейшем упреке либо не обслуживал клиента, либо вышвыривал его из своего заведения. Но на Петровича не обижались, хотя чем ближе к ночи, тем больше он наживался на каждом заказе. Это была наценка на темноту. Шашлыки у него были и 16