Сибирские огни, 1996, № 5 - 6

ломленно молчал, пораженный інаглостью Вьюна. Ком­ бат, к счастью, был еще вдалеке. — Назад, шарашник! — гаркнул командир роты старший лейтенант Стороженко.— Немедленно встать в строй. Вьюн придержал себя, как очнувшись на мгновение, и, показав «а голубя, пояснил: — Инвалид прилетел. Неужели вы не понимаете, читалось в его голубень­ ких глазках, что нельзя не идти, раз Инвалид прилетел: голубь на одной ноге, ©го подкормить надо, без подпит­ ки он подохнет на морозе. Для Вьюна все команды мгновенно умирали, когда он видел Инвалида. Он так долго его прикармливал, приручал! Сначала он останав­ ливался метрах в двух от голубя и подбрасывал сизарю хлебные крошки. Потом он с месяц сыпал их все ближе и ближе от себя и, наконец, крошил уже у самых ног своих. Еще недели две он приучал Инвалида клевать с ладошки. Ни один прилет Инвалида Лешка пропус­ тить просто не мог. Каждый раз он с ужасом думал, что вдруг сизарь прилетел в последний раз. Тем временем комбат неспешно и властно прибли­ жался к выстроенному батальону. Что было делать? Стороженко, сильный и ловкий, выбежал из строя и быстро настиг злостного нарушителя. Но, увидев чужа­ ка, испуганный Инвалид скакнул и взлетел на широкую кирпичную стену дисбата, с провисшей, а во многих местах и оборванной над іней колючей проволокой. Сби­ тый ротным с ног, Вьюн мгновенно поднялся и, как яще­ рица в минуту опасности, мгновенно вскарабкался по раскрошенным камням на стену. Ротный опешил и чуть промедлил. Часовой на караульной будке, с интересом наблюдав­ ший развод батальона и очередной выверт Вьюна, тут же вскинул винтовку и прицелился. Уже светило солнце, ничуть никого не согревая, и часовому ничего не стоило уложить эту батальонную мозглю с одного выстрела. Он бы даже в Инвалида попал. Тем более, что не толь­ ко в таких случаях имел право — он был обязан вы­ стрелить. Но что-то его остановило. Впрочем, он знал — что. Знал, как и все другие в дисбате. Вьюн у комбата ходил в любимчиках. Батальон — кто с любопытством, кто с удовольстви­ ем, а кто и онемело от испуга— смотрел, как Вьюн увильнул от ротного, которого не любили за фатовство И