Сибирские огни, 1996, № 5 - 6

заколоченного окна на грязный стол и рисовал сюрреа­ листический натюрморт: рыба, обглоданная до кос­ тей, огурцы со следами зубов, стакан с обгрызанным краем. Львов наблюдал за отбывающим кортежом большо­ го начальства и намеревался выскочить из хаты, кинуть­ ся вслед за отцом, упасть в покаянии на грудь. Впрочем, это ему уже не помогло бы. Его судьба и судьба его отца были отныне определены: рекомендательное письмо Краснова было отправлено в Москву, а Львов оконча­ тельно был «повязан» бандой. Банда, вновь поселившись в трижды разоренной и восстановленной хате, днем уж не показывала глаз и выходила на разбой лишь с наступлением темноты. Ра­ диола чревовещала сладкую музыку — Шурик Баранов сидел рядом и постоянно менял пластинки. После лече­ ния в заводской клинике Баранов ожил плотью, обрел прежний румянец и сунулся было к прежним друзьям, но те не приняли его. Хазов вдруг стал чистоплотен, ру­ гался из-за каждого бычка, брошенного мимо помойно­ го ведра. Шурик скоро понял причину придирок — Ха­ зов не хотел делиться девушками из культпросветучи- лища. К дополнительному огорчению, Баранов узнал, что Люся вышла замуж, причем за «опера»... Так и бытовали: днем отсыпались, ночью выходили на дело и жили бы хорошо, да кто-то играл на нервах, стуча вечерами, по утрам в заколоченные ставни. Выгля­ дывали в щели. В свете дальних фонарей мелькала не­ ясная тень. Гузок и Баранов выходили караулить неиз­ вестного, но напрасно! Только Гузок видел зримую фи­ гуру Побирушки. Гузок истово крестился, а в ушах пели ангелы: «Ны­ не отпущающе...» Знакомая бабка-самогонщица при виде его сама крестилась: «Червь тебя ест». И Гузок, дабы избавиться от червя, после каждого ночного дела шел в церковь. Священники приметили его и приобщили к гру­ бой работе: дрова колоть, двор подмести... Гузок рабо­ тал охотно и чувствовал облегчение. Правда, отчего-то неприятно стало «брать квартиры», словно какая-то си­ ла мешала двигаться. Но склады, магазины — вроде бы никто не мешал, понятно, помимо милиции, что была начеку у государственных дверей. Гузок ходил в церковь из любопытства, того самого, что утянуло его малолетним пацаном в подростковую банду. Кто знает, будь церковь в то время поближе, 122