Сибирские огни, 1996, № 1 - 4

крови и бесконечную пальбу, сюжетного напряжения и динамики, а для серьезной прозы, при всем обилии разговоров и рассуждений о себе, своем присутствии в чужой стране, интернациональном дол­ ге, солдатской чести и т. д.,— глубины мыслей и чувств, убедитель­ ности и выразительности характеров. Не чувствуется и подлинной атмосферы происходящего. В чем же дело? По-моему, в одном главном: автор не владеет искусством изображения такого сложнейшего во всех отношениях явления, как война. И как-то очень странно в послесловии к сбор­ нику И. Ноздрина, в котором напечатана повесть «Гори, гори, моя звезда!», читать слова о том, что его «повесть об афганской войне — жесткая, правдивая, точная и трагическая», что «надо быть муже­ ственным человеком, чтобы в наши дни, когда все и вся ревизу­ ется отчаянными шелкоперами в нашем вчерашнем дне, написать повесть о том, как и где рождается чувство любви к родине и на что способен человек в этой любви». Сомнительное, скажу, «мужество» и поныне утверждать, что советские солдаты воевали в Афганистане за правое дело, а не ис­ пользовались лишь как пешки в грязной политической игре. Но если автор и уверен в том, и настаивает, пусть убедит меня, читателя. Пусть докажет, что это действительно так и что картина, им показанная, «правдивая, точная». Доказательство же тут, даже если ты в принципе неправ, одно: глубоко проникающее художественное слово, способное и серый булыжник обратить в са­ моцвет, а сухую травинку — в прекрасный цветок. К сожалению, чего в повести «Гори, гори, моя звезда!» нет, того нет. Зато штампов, литературной банальщины и дурной газет- чины комидеологического пошиба хоть отбавляй. Вот, например, один из персонажей повести солдат Сергей Сидоров в передышках между атаками душманов вспоминает, как происходило его воин­ ское становление, как тяжело ему было поначалу. Но пришло вре­ мя присяги и... «Они шли в парадной форме с автоматами в руках по главному проспекту под барабанную дробь, четко печатая шаг, ощущая себя монолитной силой, способной сокрушить любого врага. Силой, существующей вечно, переходящей из поколения в поколение. От сознания, что теперь на них смотрят с надеждой и уверенностью, в груди поднималось ликующее чувство восторга. Впервые Сергей ощутил свою необходимость и значимость для народа. Кто, если не он, защитит страну и любимую девушку?» Здесь, собственно, весь характер советского солдата в его глав­ ной идеологической сущности. Теперь осталось только доказывать, что страна Советов не зря доверила ему автомат, и где бы ни воевал, он всегда обязан помнить, что воюет за нее. Герои И. Нозд­ рина об этом, конечно, хорошо помнят и источают соответствующие чувства и настроения. Тот же вот Сидоров. «Сергей снял с предохранителя пулемет. Взглянув на склонив­ шийся рядом флаг, ощутил на глазах слезы решимости и радости оттого, что он не один, что их много, и вместе они большая сила». Но и у других чувства совершенно идентичные, одного, несмот­ ря на разные, по утверждению автора, характеры их носителей, шаблона. К примеру, сослуживец Сидорова Илья Булахов полная вроде бы Сергею противоположность, но ощущение такое, что речь об одном и том же человеке. «Илья обвел взглядом товарищей. Усталые, сожженные солнцем лица, потные шляпы, грязные гимнастерки, боль от ран, жажда. 262