Сибирские огни, 1996, № 1 - 4

Хорошо это или плохо? Лучше, наверное, задаться вопросом, насколько помогает автору в поставленной им задаче. И в этом плане некоторые сомнения возникают. С одной стороны, хорошо, что автор заботится о том, как сказать о близком и сокровенном. Но с другой — чрезмерная забота о форме тоже чревата для худо­ жественного произведения определенными последствиями, что в по­ вествовании Т. Янушевич, на мой взгляд, и проявляется. Во всяком случае, незамутненное детское «Откровение» то тут, то там у Яну­ шевич натыкается на формалистическую городьбу, каковой стано­ вится то декоративно-вычурное грамматическо-графическое офор­ мление текста, то калейдоскопическая архитектоника произведе­ ния, когда важнее становится не связь событий, а их затейливая вязь. Вполне возможно при этом, что (как утверждает один из ре­ цензентов Т. Янушевич) «события, приметы и детали, такие, к при­ меру, как лежащая в луже ягода крыжовника, вдруг приобретает невероятный объем — зрительный и даже философский».1 Вопрос только — для кого приобретает? Для самого автора? Или читателя? Но его еще надо суметь заставить видеть мир глазами юной герои­ ни и проникнуться ее мифологией. Однако последнее мне кажется весьма проблематичным. И все потому, что подчас самые бесхит­ ростные детские впечатления и ощущения затягиваются такой гус­ той пеленой ложного глубокомыслия, такой словесной паутиной, что невольно закрадывается мысль, а не есть ли мир детства для Т. Янушевич всего лишь удобный полигон для демонстрации ее филологических возможностей. Впрочем, повторяю, это лишь мое субъективное ощущение про­ читанного. У кого-то, наверное, будут и другие. Как — не исключе­ но, окажутся и какие-то иные подходы к старой, как мир, но вечно свежей теме. И дай-то Бог! «ВСЕ СКАЗАНО, ВСЕ СПЕТО О ВОЙНЕ!» Похоже, что так. Или почти так. Тема Великой Отечественной войны, долгое время считавшаяся одной из краеугольных в совет­ ской литературе, все реже возникает в произведениях нынешних прозаиков. Выпущен из литературных орудий главного калибра по­ следний тяжелый снаряд -+- роман В. Астафьева «Прокляты и уби­ ты», а дальше — слабенькие, реденькие, беспорядочные винтовочные хлопки, говорящие о том, что сражение, в котором было взято столько литературных высот и еще больше бойцов «словесного фрон­ та» стяжало себе славу, затихло и почти сошло на нет. Не станем пока скользящим крылом беглого обзора касаться астафьевского романа — как произведение выдающееся он требует отдельного разговора. Обратимся к другим вещам. Тем более, что кое-какая проза о Великой Отечественной время от времени все- таки появляется. У Марии Корякиной я недавно прочел рассказ «Так хочется быть счастливой». Он о девушках из военной цензуры. Тысячи пи­ сем каждый день по долгу службы приходится им просматривать. 'Ш ипилова Т. Жизнь по лжи и по правде, «Советская Сибирь», 25 марта 1995, 259