Сибирские огни, 1996, № 1 - 4

«ПЕРЕБИРАЯ ДЕТСТВО КАК НАСЛЕДСТВО...» Пожалуй, это единственное наследство, которое обязательно достается каждому. Потому и тема для отображающую жизнь ли­ тературу вечная из вечных. Похожа она на все увеличивающийся железнодорожный состав. И сколько же на бортах его вагонов- произведений знаменитых имен! Редко какой классик обошел вни­ манием собственные «детство, отрочество и юность». Я уж не гово­ рю о литераторах помельче, спешивших подтвердить, что и они «родом из детства». А кое-кто из них в детстве своем вообще ос­ тался навсегда, сделав его для себя главным и единственным творческим источником. Настали новые времена, но поезд, совер­ шающий путешествие по стране детства все увеличивается. И меня это не удивляет. Детство ведь у каждого свое. Суметь бы о нем увлекательно и по-своему рассказать... Вот я читаю рассказы Ролена Нотмана и повествование Татья­ ны Янушевич, одна часть которого названа «Мифология детства», другая — «Гармоники времени». Судя по всему, оба автора принад­ лежат если и не к одному, то близким по возрасту и социальным корням поколениям. Оба пишут о военно-послевоенном детстве. Но подходят к теме с разных идейно-эстетических позиций. Р. Нотман больше тяготеет к «канонической» прозе о военном детстве, характерной и лирико-исповедальной интонацией, и типич­ ным для произведений такого рода антуражем, а так же набором определенных стереотипов (в данном случае просил бы не отождест­ влять со штампами и шаблонами), чем-то схожих с комплектом элементов фигурного катания, обязательных для исполнения даже в произвольной программе. Правила игры здесь довольно жесткие, и все зависит от того, как распорядишься этими «обязательными элементами»: сумеешь ли с их помощью создать оригинальный ри­ сунок и соответствующий эмоциональный настрой, а вместе с тем «срежиссировать» свой «спектакль» так, чтобы в знакомой фабуле обнаружились вдруг неожиданные сюжетные повороты, по-особому высветились бы характеры и какие-то новые оттенки обрело нрав­ ственное звучание создаваемого тобой произведения. Все это, мне кажется, Р. Нотману, в принципе, удалось. Возьмем один из лучших его рассказов «В мороз». До опреде­ ленного момента идет автор совершенно вроде бы традиционной дорогой: видим мы встречавшийся не раз в литературе тыловой сибирский город, мальчишек заводской окраины с их хулиганисты­ ми забавами, инвалида-фронтовика, ставшего жертвой их злой ша­ лости... И вот тут-то автор резко сворачивает с накатанной колеи. По­ павшийся на удочку злых ребячьих шалостей фронтовик берет па­ цанов в оборот и преподносит вскоре им (прежде всего главному Герою рассказа Косте Гринчику) предметный урок настоящего му­ жества и духовной стойкости. А происходит это в стычке с уголов­ никами. Израненный, искалеченный, он не уступает им, хотя его, инвалида, никто и не осудил бы. Но он глубоко убежден, что «ус­ тупать нельзя — человеком не получишься». Морячок Вася прошел фронт, плен, огни и воды, но сохранил в себе настоящего человека, И остался им до конца. Не покорился ни фашистскому автомату, ни бандитскому ножу. Хотя и стоило ему это жизни. Финал рассказа одновременно и трагичен, и оптимистичен. Моря­ чок Вася погибает на глазах Кости, но можно не сомневаться, что преподанный им урок святого отношения к человеческой чести и 257 ,