Сибирские огни, 1996, № 1 - 4

ко зла, сколько хватило бы на миллион нормальных. Они отдают его, отдают... ; Несчастные. На кресте легче было умирать. И все же, человек я —или... Или, или, лима савахвани... Хотел ли отвернуться от меня Отец мой небесный? Пасха скоро, а храм -т- как дом торговый. Тут отпе­ вают, там свечи продают, там иконки. За свечами—оче­ редь, к иконам —очередь. Сбросил чужую свечу —свою поставил. А твою—другой сбросит. Прости их, Господи! Попросил продать, а мне три вербочки-веточки подарили. Две бабули и дядечка один. А во дворе мордатый парень бойко торгует капроновыми розами да крашеными колючками. Сотворить чудо, что ли, раздать всем вербочку, да бесплатно? Нет, надо, чтобы каждый — сам, как эти две бабуль­ ки. Сам — тогда чудо чудное, благодарное. * * * Смешной кузнечик-органист перебирает тоненькими ножками, доставая с трудом педали. Орган ненастоя­ щий—словно вклеенные в стену губные гармоники. Ка­ пает с потолка — некому чинить консерваторию. Бах. Страшные в достоверности аккорды. Кузнечик — уже словно ключик у райских врат. Еще один взрыв —и орган пламенеет, словно звуковой крематорий... Во что они переплавились там, внутри? Аве Мария. Мария... Высокая, сладкая мука, проще­ ние благое, душа, омытая слезами. Какие грубые хлоп­ ки —тут только розы... Вот он, закуток души, спасение от грязи жизненной. Чаще здесь бывать надо, хотя орган —лишь раз в месяц. Аве Мария. «Мать его... этуё —консерваторию!» — злобно выдыхает у входа какое-то пьяное исчадие. Сно­ ва — на грешной земле. Чем она ему, консерватория?, Прости, Господи. * 234