Сибирские огни, 1996, № 1 - 4

кнопку —и сделали большой черной птицей с завязан­ ными крыльями. По лечебнице сновали врачи со своими ключами. По­ дошел один ключник: — Пойдемте. Сейчас будете выступать. Только вы­ пейте таблетку. Я зажал желтую гадость между пальца­ ми и сощелкнул в коридорную пальму. Открылось не­ сколько дверей и меня провели... в студию. Полутемно, оператор наготове, прожектор глаза сле­ пит. И — голос сверху: — Говорите. Все, что хотели. Трудно было собраться, но я начал. Было тихо, толь­ ко стрекотала камера. Невидимый режиссер не переби­ вал. Я светился Любовью и доносил Любовь. Я убеждал и умолял. Я открывал и внушал. Я выдохся. Вспыхнули лампы и нежный девичий голосок пропел? «Энцефалограмма готова, профессор!» * * * Я —последний романтик. Последний из тех, кто не боится так себя назвать. Целых восемнадцать лет проси­ дел я на одном месте и ничего не видел. Да, я не видел того, что было вокруг — это видишь только издалека, вспоминая. У многих «плюсовая» близорукость к настоя­ щему. А меня понесло. Как лист —слишком поэтично, ско­ рей, как обрывок газеты ветром. И в клоаки заносило, и в болота. Но — порыв ветерка моего, и я снова еду за тем «туманом, запахом тайги» в вонючий леспромхоз, ме­ ня обворовывают, избивают, а я опять еду —к другу, который в дальних морях, застреваю в сером городе ц все равно не жалею. Сижу на вокзале, пока не приметила милиция и сочи­ няю стихи. Почему-то глаза щиплет... Стихи сочиняю быстро. Отнесу в газету, заплатят что-нибудь, и дальше на дорогу хватит. И, может, позавтракать. Закружила меня романтика, Замотала по белу свету. Ощущая сферу планеты, Я бреду по колено в снегу, 232