Сибирские огни, 1995, № 1 - 6

Впрочем, так ли уж неожиданно? Еспомним: жизнь в НИИ в по­ вести «В черте города» тоже ведь изображена в сатирических то­ нах. Что касается серьезности проблем, то и в «Рыбьих яйцах» они куда как серьезны: от экологии природы до экологии души. Но на повести «Рыбьи яйца» неожиданности с писателем Е. Го­ родецким не кончаются. Оставив геологию и переквалифицировав­ шись в профессионального писателя и редактора, Е. Городецкий довольно долгое время литературную работу совмещал со службой в Новосибирском книжном издательстве. И вот однажды на его рабочий стол легла поступившая «самотеком» рукопись некой Анны Колмыковой. Материал показался Е. Городецкому очень ин­ тересным, хотя, правда, слишком сырым и малопригодным для простой редакторской доводки. Требовалась тщательная литера­ турная обработка, даже переработка, о чем и было заявлено авто­ ру рукописи. Автор, настойчивая пенсионерка, стала просить ува­ жаемого ею прозаика Е. Городецкого взяться за эту работу. У пи­ сателя Городецкого, разумеется, и своих нереализованных замыс­ лов было хоть отбавляй, но герои рукописи Колмыковой, помимо его воли, уже жили в душе, стучались в сердце, и Е. Городецкий решил попробовать. И ушел в новую работу с головой. В резуль­ тате родилось повествование Е. Меретина (псевдоним Е. Городец­ кого) и А. Колмыковой «Тайжина». Книга названа по имени глубинной сибирской деревни, почти вековая история которой, отображенная в судьбах нескольких по­ колений ее жителей, и оказалась в центре повествования. Своеобразную эту художественно-историческую хронику авторы начинают с конца прошлого столетия и обстоятельно-неспешно (в конце лишь сбиваясь на скороговорку), зорко всматриваясь в ук­ лад, обычаи, традиции сибирского крестьянства, в этнографические подробности и детали его быта, доводят ее почти до нашей совре­ менности, обнаруживая при этом не только прекрасное знание и владение материалом, но и языковое чутье, способность органически сочетать добротный литературный язык с местными речениями Сред­ него Приобья, которые вместе со сказывыми интонациями, прони­ зывающими повествовательную ткань, придают произведению непо­ вторимый аромат и колорит. Размеренно-неторопливое течение книги, однако, вовсе не при­ знак того, что описываемая здесь жизнь уныло-однообразна и ли­ шена захватывающих событий. Напротив, с первых же страниц кол­ лизии возникают напряженнейшие, а страсти — нешуточные. Здесь и убийства ради завладения богатством, и сведение счетов с кон­ курентами, и многочисленные любовные драмы... Я уж не говорю о потрясениях общенациональных и глобально-исторических (рево­ люции, войны, особенно гражданская, коллективизация и т. д ), ко­ торые тоже не обошли «Тайжину», оставив и на ней свой страш­ ный след. Правда, читатель, фундаментально начитанный, вероятно, отме­ тит, что «Тайжина» кое в чем перекликается с рядом известных произведений, разрабатывавших ту же тематику и использовавших схожий сибирский материал. Перекликается, хочу подчеркнуть, то есть произрастает из корня одной традиции, но не повторяет’ не переписывает зады знакомых повестей и романов. Взять, скажем, круг деревенских «хозяев» (то бишь, если при­ вычнее— «богатеев»), В книге они разные, друг на друга не похо­ жие. Но под классическое большевистское понятие «мироед» они тоже едва ли подходят. Да, они нанимают в страду работников, 250