Сибирские огни, 1995, № 1 - 6

— Ну, Юра, ты уж совсем из меня дуру сделал, дау­ на какого-то, олигофрена. Расту же я под твоим муд­ рым руководством. Защищу —честь тебе и всей нашей группе. Что-то, видно, и я могу. Поднатужилась вот и выдала. — Не замечал я, чтобы ты тужилась. — Так интимный же, Юра, это процесс. — Разговаривать с тобой серьезно невозможно. Словом, или докажешь отделу, что ты законный автор этой работы, или не защитишь ее никогда —разве что через мой труп. Надо сказать, что все карты Ирины Александровны спутал тогда нелепый прецедент, когда одна дура наби­ тая, самая что ни на есть реальная и настоящая, а не метафорическая, как она, попыталась было защитить в их институте написанную кем-то другим, может быть, даже мужем, диссертацию, но позорно провалилась на первом же обсуждении, обнаружив полное иевладение текстом, неспособность произнести что-либо разумное в отрыве от бумажки. Так как задаваемые ей вопросы почему-то не всегда написанному на бумажке соответ­ ствовали, то в результате с кафедры раздавалось такое откровенное коровье мычанье, которое при самом пыл­ ком сочувствии к соискательнице нельзя было принять за научные аргументы. Но какое отношение все это име­ ло к Ирине Александровне, понять трудно: текстом она владела, с предметом исследования была знакома, и зря боялся Живков —никакого казуса с ней бы не про­ изошло. И ведь надо ж такому случиться, как в воду глядел коллега. Сгорел, не дожив до пятидесяти, надорвав­ шись в борьбе за справеливость и честное самоутвер­ ждение. На поминках своего несговорчивого оппонента Ирина Александровна речь проникновенную произнесла, со слезами, разумеется, смешанную. Мол, лучшей памя­ тью о безвременно ушедшем, дорогом н любимом кол­ леге, друге и руководителе нашем, будет честное и доб­ росовестное продолжение его дел, развитие его идей, исполнение его помыслов, и вот, мол, я первая перед лицом своих товарищей торжественно обещаю безотла­ гательно .выполнить его завет, его волю и желание и за­ щитить во славу руководимого им отдела свою диссер­ тацию, и это, мол, тем более важно, что говорил он о ней как о работе, отличающейся глубиной мысли, силою 142