Сибирские огни, 1994, № 7 - 12

теперь идет на читаемую всеми «Анжелику». Бывшие поэты не пьют на улицах... Повышается культурный уровень: если мы раньше по морозу тащились на просмотр черно-белого Тарковского, то теперь, лежа на диване, смотрим цветной высокохудожественный «Рембо»...» Метаморфозы городского организма, отравленною «ветром пе­ ремен», не обходят стороной и тех, чьими усилиями город рожден Не случайно поэтому возникает у К. Афанасьева вот такой, откро­ венно сказать, жутковато-отталкивающий образ нравственных му* тантов, явившихся на свет из мрачных закоулков современного города: Мы — волки на улицах Вашего города. Нас ценят недешево. Мы стоим недорого. Мы — стая, нас сотни Под солнцем полуденным, Но даже и в полдень Для нас полнолуние. Мы в коже и шрамах, В наколках сиреневых. Мы чуем за рамами Ваше смятение. О мягкий асфальт Когти вряд ли затупятся. Вы слышите цокот? Мы вышли на улицы, Образ сей не только художественно ярок и колоритен, не только при всей саркастической утрированности точен, но и заряжен острой социальностью, не оставляющей сомнений в том, что автор стихо­ творения достаточно трезво оценивает свое поколение, по которо­ му, еще не успевшему духовно окрепнуть, проехалось беспощадное колесо постперестроечных, большей частью разрушительных, пере­ мен. Впрочем, трезво — вовсе не значит, что именно так и не иначе. Как и к городу, к поколению своему поэт тоже относится неодно­ значно. Когда-то А. Вознесенский сказал: «Во мне, как в спектре, живут семь «я»...» Нечто подобное в своем лирическом герое отмечает и К. Афанасьев: Когда я прихожу оживлен, как щенок, И дразню тебя, смело словами играя, Я — полезный и сочный, Как салат овощной, Я — актер, дорогая. Когда выдымив за ночь полета сигарет, Одурев и от крепкого кофе икая, Я рычу на тебя, на себя, на омлет, Я — поэт, дорогая. И в запарке, считая процента с рубля, Я живу вечно в долг. Не купив — продавая, / Мне знакома по опыту кратяагть нуля, Я — делец, дорогая. Подобного рола внутренняя расслоенность стала уже, к сожале­ нию, обычным состоянием современного человека. Однако для лич­ ности одаренной душевная расколотость нередко становится свое­ образным зажиганием, с помощью которого возгорается творчес­ кий огонь. Огонь чаще асего драматических, а то и трагических тонов.