Сибирские огни, 1994, № 7 - 12

его одноклассники, вор Ленька Гордеев еще крепче утверждается во мнении, что его род занятий и образ жизни нисколько не хуже. А вот герой рассказа «Снежный человек» Митя-горлышко ока­ зывается в ситуации куда более драматичной. Двадцать лет от- бухал он в лагерях. Впервые попав в заключение шестнадцатилет­ ним парнишкой, он другой жизни по существу не знал и не пред­ ставлял, а потому свалившаяся, как снег на голову свобода, застала его врасплох. К свободной полноценной жизни он был совершенно не подготовлен. В совершенно позорное для себя положение попал однажды герой рассказа «Параллельный мир» Виля-аккордеон — вор в зако­ не и король овражного «Шанхая». Как-то, неудачно поработав по «карманной тяге», он был пойман с поличным хозяином кошелька и его товарищами-бригадниками и на глазах всего Вилиного коро­ левства подвержен экзекуции. Не вынеся такого унижения, Виля-ак­ кордеон жестоко запил и умер. И рассказ этот, и первую книгу прозы Б. Новосельцев не слу­ чайно назвал «Параллельным миром». Сосуществуя в одной мате­ риальной действительности, персонажи Новосельцева живут как бы в разных ее слоях и измерениях. С одной стороны, это те, кто попирает закон и мораль, а с другой — люди, честно добывающие хлеб насущный и живущие в ладах со своей совестью. Но и внутри слоев-измерений есть свои «параллельности». Скажем, одноклассни­ ки Леньки Гордеева в «Классном часе» «параллельны» не столько ему, вору, сколько тому миру добропорядочных людей, к которому они себя тоже причисляют. Иначе говоря, «параллельный мир» — это еще и мир двойного счета, двойной морали, которая ржавчиной разъедает все наше общество, перемешивая и подменяя извечные понятия добра и зла, чести и справедливости, истинной и мнимой свободы. Мысль о «параллельных мирах» нашего бытия витает даже в такой, казалось бы, далекой от современности вещи писателя, как повесть «Улица Брусчатая», посвященная военному детству. Здесь автор во многом перекликается со своими стихами. Можно даже сказать, что в данном произведении писатель уже прозаическими способами ведет более углубленную разработку того, что наметил в стихотворных набросках и эскизах, продолжает тему иными жан­ ровыми средствами. Кстати сказать, отношение к военному детству у Б. Новосель­ цева куда более жесткое и критичное, нежели у большинства пев­ цов этой темы. Наперекор прочно сложившемуся стереотипу вспоми­ нать об этой поре с ностальгической нежностью, Б. Новосельцев в одном из стихов категорично заявляет: «Я б в детство не хотел вернуться...». И, вспоминая городскую окраину своего детства, Б. Новосельцев подводит читателя к одной очень важной, по-моему, мысли: «параллельные миры» бытия и душевная наша раздвоен­ ность не свалились с неба, не дело рук каких-то пришельцев и не возникли из ничего сами по себе, а начались отсюда, с улиц на­ шего детства, с той, зачастую вовсе не радужной и не романтич­ ной, со своими жестокими законами и правилами жизни, которая далеко не каждого выводила на прямую и честную дорогу. Как уже было сказано, прозаик Новосельцев начинался с по­ вести «Второй срок». Рассказывает она о колонии строгого режима, ее быте, нравах. Целая галерея социальных типов (Чума, Бурый, Карзубын, Интеллигент и др.) предстает перед читателем. Но автор 191