Сибирские огни, 1994, № 7 - 12

тоже. Поэтому проще писать. Кто забудет правило бумажной стружки, того она и погребет в своих пу­ чинах. 6 Лейтенант нервно бил хвостом: — Вы всю жизнь должны будете писать только жизнерадостные вещи. Мы проследим. Не бойтесь. Под гипнозом вам внушат основные идеи оптимизма. Но сознание ваше мы не затронем. Оптимизм вам необхо­ дим! Причем, искренний оптимизм. А то противно читать! И помощник, откликнувшись на слово «читать», опять начал цитировать. — Если перевернуть консервную банку вверх дном, не опрокидывая рояль, то можно убедиться в том, что содержимое банки упадет на пол, образуя грязную лу­ жу. Так и в жизни великих писателей. Видя человека насквозь, они выворачивают наизнанку ~его душу, как консервную банку. Что касается музыкантов — это вообще покрыто тайной. И поэтами, кричащими о кра­ соте тульских самоваров, этот вопрос совершенно не раскрыт. Подводя итог, хочется сказать: «Ну, сколько можно?!» — Вот именно! — крикнул лейтенант и двумя рука­ ми сжал челюсти помощника. Тот замотал головой, но освободиться от крепкой хватки лейтенанта не смог. 7 Мы сели за стол. — Ну как, чувствуешь радость? — спросил Арнольд. — Да,— ответила я. Действительно, мне давно не было так весело.—Ну, что — напишем им рассказик? — Конечно,— улыбнулся Арнольд,— У меня прекрас­ ное настроение. Начнем? ■ Я пододвинула бумагу и взяла ручку: — Как тебе нравится название «Весельчак»? — По-моему, йполне соответствует,— отозвался Ар­ нольд.— Крокодилам должно понравиться. Я кивнула: — Пишем скорееі Может, домой отпустят; И мы написали. Ш