Сибирские огни, 1994, № 3-6

Ветер тронул листву молодую. Набок сбросил пламя костра. Я в курумник уйду и дую Ароматный чай из ведра. Рядом слышится голос физтеха — Парень бога Огды материт. И разносит гулкое эхо Бред безумный про метеорит. Космодранцы, народ великий. Вы дойдете до звезд до тех — И Плеханов и ныне дикий Волосатый студент-физтех. Фаррингтон, ты стоишь величаво. Рассыпаясь в улыбках камней. Здесь курумник и слева и справа. Хорошо здесь до чертиков мне! ПЛАЧ ЗАНОЧЕВАВШЕГО НА ТРОПЕ КУЛИКА БЛИЗ ВАНАВАРЫ Позабыт, позаброшен Я в Тунгусской тайге. Сверху сыплется порошей Мелкий дождик во тьме. Ни еды, ни палатки. Лишь полкружки воды. Приуныли все ребятки: Ванавары не видны. Босс Плеханов, нажравшись, Там, рыгая, заснет. Ох, поесть бы манной кашки! Ой, под ложечкой сосет! Сеет дождь беспрестанно. Ох, и холодно тут! Завтра утром раным-рано Хладный труп мой найдут. Как найдут — похоронят На тропе Кулика. И никто слез не проронит У мово бугорка. Валерий МИЛЬЧЕВСКИЙ [!) ИЗ РАССКАЗОВ ОХЧЕНА, БЫВШЕГО ШАМАНА На Чургим был наш лабаз. Мы орон, олешка, пас. Белка много развелось. Кушал сразу целый лось. Хорошо эвенк жилось. Бог Огды вдруг приходил, Мользя, лес, вокруг валил. Тукало, земля, стучал. На эвенк совсем серчал. Ай-яй-яй! — моя кричал. Мользя, лес, там был густой, А теперь тайга пустой. Бог Огды наделал бед: Нет лабаз, олешка нет. Шибко худо без обед. Раз моя пошел в мользя — Дух кричит: ходить нельзя, Падала метеорит. Диво-диво, все горит Убирайся, говорит 79