Сибирские огни, 1994, № 3-6

Когда свершилось это чудо, замолк вдруг гром, исчезли тучи и солнце скоро показалось над Эрдени. Так же стояли храмы и грозный Гомбогур на прежнем месте был все так же неподвижен и кротко смотрел; величие божества сказалось в его бронзовом спокойствии, а вокруг него толпа благоговейно пела гимны и воссылала за спасение тихие молитвы. Прошли годы, столетия и Гомбогур по прежнему хранит покой долины и вражье войско более не смеет подступить сюда. Величественны горы, тихи воды Орхона, спокойною струей они несутся теперь, а дремлет монастырь средь синевы степей, и раздаются лишь в храмах тихие молитвы. Спокойно богомолец пилигрим совершает свой путь и смирные пастушьи стада безопасно бродят по долине. Я видел эту долину с чудесною рекою, с мягкими лугами, покрытыми стадами, с озерами между гор, с вершинами, где громоздились скалы, с темными лесами, спускавшимися к склонам — все здесь было так привольно! Я видел скромное довольство пастуха, видел мир в душе его, внесенный мирным богом. БОГИНЯ 1 Коща он (Брама) создал мир, он был доволен им, но скоро почувствовал какую-то неудовлетворенность. Все двигалось и вращалось во вселенной с необыкновенной правильностью, все было подчинено его законам, но он был одинок, ему хотелось с кем-нибудь поделиться красо­ тою, грандиозностью созданного, его не удовлетворяла одинокая гордость, он хотел удивления и понимания его гения. И вздумал он создать существо, которое бы жило около него, отражало его мысли, делило его ощущения, уносилось с ним в бесконечный мир его творчества, спускалось бы в глубину его дум, с робким дыханием следило бы за его воздымающимся величием, которое все должно было проникнуться им, его духом, носить его образ и испытывать величайшее наслаждение и чувство гордости, разделяя с ним его надзвездный тр«ш и могущество. 1 Очерк этот написан по поводу одного браминского индийского предания, передающего, что Брама создал себе богиню, которая с ним должна была разделить блаженство; но она спустилась к человеку и, сжалившись над ним, полюбила его. Брама наказал ее, дав ей телесные формы и обрек на страдания обоих. Эта тема не была еще тронута европейской поэзией.