Сибирские огни, 1994, № 3-6

красотою. За ним было огромное здание: в ярко освещенной галерее двигаются толпы народа, а посредине стоят величественные статуи великих теней: Колумба, Гусса, Галилея, Данта, Кавура, Гарибальди. Этот сон меня перенес опять в Миланскую галерею или пассаж Виктора-Эмануила. Я стоял, погруженный в бла­ гоговейную думу, пред этими задумчивыми статуями на своих пьедесталах и созерцал их бессмертие. Но вдруг эта загробная мечта опять сменяется грустной действительностью старого мира, я вижу скаредное лицо Михеича, этого кащея, среди клики его приказчиков, аршинников и наемных ходатаев. Он сидит в своей гостиной, на столе закуски, перед ним его друг, скопец- меняла. — Наконец-то, нет сочинителя!!! — говорит он. И вся ватага кидается вдруг к столу и начинает рвать осетрину с страшным аппетитом. Затем еще картина. В знакомом клубе скандал, в том клубе, в котором когда-то устраивались литературные вечера и лекции. Туда пришел новый цивилизатор. Он стоял величественно среди клуба, с подбитым глазом и растрепанной прической. Расплюев, как ты появился здесь? Он стоял гордо. «Я вам п о к а ж у ц и в и л и з а ц и ю » , — сказал он, вынимая колоду крапленых карт, а потом взялся за бока и захохотал. Его окружала клика темных личностей без имени, фамилий, людей без прошлого, без будущего, занесенных в страну, которую умели только презирать. Это были люди без чести и совести, люди, которые потеряли «все», люди, поправшие общественные интересы, люди без креста, готовые на всякое черное дело. И вот они силились захватить все и протягивали грязные руки к тому, что было для меня священным. Неужели они завладеют жизнью этой страны? Неужели они, явившиеся растлить последние остатки совести в этом обществе, совершат свое черное дело? Дух мой замер! Я был бессилен, и кругом в страшном сне моем выдвигалась ночь, и среди этой ночи выползала змея. Она изгибалась, сверкала своими глазками. Эта змея тянулась ко мне и на пятнистой шкуре ее выходило слово «клевета». Но я не думал уже о себе. Я слишком взболел, чтобы бояться смерти. Не страшна смерть, но чувствовать, что с этой смертью все покончено, что дух твой исчезнет и не найдет воплощения,— чувствовать, что оставляя мир, оставля­ ешь жалкое, юное и бессмысленное, как ребенок, обще­ ство... 3)